22 июня 1941 года для Советского Союза началась Великая Отечественная война, спустя десять дней, 3 июля, Иосиф Сталин произнёс свою знаменитую речь, в которой прозвучали глубоко проникающие в душу каждого верующего слова: «Братья и сестры». А ведь совсем недавно советская власть жестко преследовала за веру, к концу 1943 года (завершение «безбожной пятилетки») обещала закрыть последнюю церковь в стране, а священников убивала или высылала в лагеря. В 1938 году в Русской Православной Церкви оставалось только 4 архиепископа. На Украине сохранилось лишь 3% от числа действовавших до революции приходов, а в Киевской епархии накануне войны их осталось всего только два, у нас в Чернигове не было ни одного.
Говорят, что в эти тяжёлые минуты генсек вдруг вспомнил о своём семинаристском прошлом и заговорил как проповедник. Однако это лишь отчасти так. В тяжелейший период жизни страны (и собственной) Сталин блестяще решил непростую психологическую задачу. Эти близкие и понятные каждому человеку слова сделали, казалось, немыслимое - объединили поруганную церковь и безбожную власть в борьбе с врагом.
Почему же так произошло? Церковь поневоле оказалась втянутой в смертельную схватку двух тоталитарных режимов и стала перед жёстким выбором. И в традиционно православной стране, как и подобает Церкви, смиряя свою гордыню, она его сделала.
В октябре 1941 года митрополит Сергий обратился к «пасомым Христовой Православной Церкви»: «Не в первый раз русский народ переживает нашествие иноплеменных, не в первый раз ему принимать огненное крещение для спасения родной земли. Силен враг, но «велик Бог земли Русской», как воскликнул Мамай на Куликовом поле, разгромленный русским воинством. Господь даст, придется повторить этот возглас и теперешнему нашему врагу!»
Славянам исконно было присуще чувство патриотизма. Это естественное чувство каждого православного, будь то украинец, русский или белорус. Примеров тому в истории - не счесть. Со времён Киевской Руси, как бы тяжело ни жилось простому люду, он всегда выступал против врага с именем Бога на устах. И в позднее время народ не утратил веру предков и всегда поднимался на борьбу с врагом под знамёнами Православия. Истинное чувство православного патриота ёмко выразил гетман Богдан Хмельницкий на Переяславской Раде: «Паны полковники, есаулы, все Войско Запорожское и все православные христиане! Ведомо вам всем, как Бог освободил нас из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего восточного православия… едино мы тело Церковное с православием Великой России, главу имея Иисуса Христа …»
Через века именно это чувство патриотизма сплотило народы Советского Союза в борьбе с фашистской Германией. И Сталин прекрасно понимал, что даже загнанная в подполье, поруганная церковь влияет на мысли и чувства людей. И только вера способна объединить народ в едином духовном порыве в борьбе с ненавистным врагом.
С другой стороны Православной церкви противостоял нечеловечный режим фашистской Германии, который отрицал всякую религию. Альфред Розенберг, один из идеологов национал-социализма, в своё время студент Московского университета, хорошо владевший русским языком и поэтому назначенный в 1941 году министром восточных территорий, заявил: «Христианский крест должен быть изгнан из всех церквей, соборов и часовен и должен быть заменен единственным символом - свастикой".
Церковь прекрасно понимала, что несёт национал-социалистическая идеология на славянскую землю, и поэтому без колебаний встала на защиту своей Родины, своих православных святынь. Священники начали собирать средства для армии, а власти наконец-то оценили роль веры в государстве и прекратили гонения на верующих. Начиная с 1943 года в стране было открыто 20 тысяч православных приходов. За годы войны Церковь собрала 300 миллионов рублей в помощь Красной Армии. На эти деньги была построена танковая колонна им. Дмитрия Донского, строились самолёты, верующие отправляли бойцам на передовую посылки с самыми необходимыми вещами.
Митрополит Николай (Ярушевич) передаёт воинам танки,
построенные на деньги верующих.
О Церкви, наконец, без глумления заговорила советская пресса. А осенью 1943 года на архиерейском съезде, на котором присутствовало 19 епископов (многие из них были возвращены из ссылки), Патриархом избирается митрополит Сергий.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Старогородский)
(1867-1944)
О спасении страны и её народа тысячу дней и ночей молился, стоя на камне, великий подвижник земли Русской иеpосхимонах Серафим Выpицкий, а в далёкой Сирии, затворившись в подземелье, горячо просил Бога защитить православную страну от врага митрополит гор Ливанских Илия…
Молебен о победе русского оружия в Великую Отечественную войну
На оккупированных территориях Украины немцы не препятствовали открытию новых приходов, так как надеялись, что верующие, гонимые советской властью, будут с ними сотрудничать. Но оккупанты просчитались. Не много нашлось среди православной паствы и самих пастырей иуд, которые за тридцать сребреников поспешили бы сотрудничать с немецким оккупационным режимом. В статье «Церковная жизнь на территории оккупированной Украины в годы Великой Отечественной войны» Архиепископ Львовский и Галицкий Августин пишет: «В декабре 1941 г. имперская канцелярия издала специальную инструкцию по обращению с украинским населением: она предусматривала запрет религиозного паломничества, создание религиозных центров на месте украинских святынь, запрет на создание духовных учебных заведений. Еще одним проявлением оккупационной политики стала всяческая поддержка и поощрение раскола в Православии».
С началом войны на оккупированной территории Украины возобновили свою деятельность запрещенные советской властью Украинская автономная Церковь и Автокефальная (УАПЦ), непризнанная во всём православном мире.
Немцы последовательно проводили на Украине принцип «разделяй и властвуй», поэтому в церковном вопросе решили опереться на польского автокефалиста митрополита Дионисия (Валединского). Но митрополит Алексий не признал притязаний Дионисия на главенство в церковной жизни под покровительством немцев. Он провел в Почаевской Лавре (18 августа 1941) совещание епископов, на котором Украинская Церковь заявила о своей автономии, а в ноябре этого же года она приняла статус Экзархата Московской Патриархии. Экзархом избрали Алексия, вскоре возведенного в сан митрополита Волынского и Житомирского.
Фото 5. Митрополит Алексий (Громадский) (1882-1943)
Патриарший Экзарх Украины (1941-1943)
Митрополит Алексий, не желая раскола Православия на Украине, пытался сотрудничать с УАПЦ, но, объективно оценив сложившуюся ситуацию, остался верен союзу с Русской Православной Церковью. Этот решительный шаг стоил ему жизни. 8 мая 1943 года на дороге из Кременца в Луцк митрополита Алексия убили украинские националисты. Немцы обставили это убийство как внутреннюю разборку между противоборствующими украинскими церквами. Оккупантам смерть Патриаршего Экзарха Украины была на руку, так как своими действиями, направленными на восстановление канонической церковной жизни на оккупированных территориях, митрополит Алексий нарушил все планы немецких оккупационных властей по отношению к Церкви на Украине.
После освобождения Украины от фашистов Церковь включилась в сбор средств для фронта. Так, Почаевская Лавра в мае 1944 года передала государству для Красной Армии 100 тыс. рублей.
Архиепископ Львовский и Галицкий Августин пишет: «В целом «религиозное возрождение» на Украине носило патриотический характер и протекало так же бурно, как и в западных областях России. По документам известно, что в период оккупации было открыто: в Винницкой области 822 храма, Киевской -798, Одесской - 500, Днепропетровской - 418, Ровенской - 442, Полтавской - 359, Житомирской - 346, Сталинской (Донецкой) - 222, Харьковской - 155, Николаевской и Кировоградской - 420, не менее 500 храмов в Запорожской, Херсонской и Ворошиловградской, в Черниговской - 410».
И как тут не вспомнить нашу черниговскую православную святыню: чудотворную икону Елецкой Божьей Матери. Во времена польского нашествия (XVII ст.) икона была утеряна, но до Великой Отечественной войны список с неё хранился в Черниговском историческом музее, а когда в город пришли немцы, верующая случайно нашла икону неповреждённой среди дымящихся развалин музея и отдала в Троицкий монастырь. Она сохранилась до наших дней и находится в Елецком женском монастыре, где утешает скорби обращающихся к ней православных.
У нас очень любят в качестве подтверждения обвинений Русской Православной Церкви в сотрудничестве с нацистами приводить вот эту фотографию:
Кто изображён на ней?
Псковская православная миссия. Митрополит Сергий (Вознесенский) и монахи Псково-Печерского монастыря. Информация к размышлению: во время репрессий 30-х годов духовенство Псковской области было практически уничтожено, часть в буквальном смысле, часть - отправлена в лагеря. Поэтому в область были направлены миссионеры.
Митрополит Сергий сохранял номинальное каноническое подчинение Московскому патриархату (во главе с Патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским), с сентября 1943 года Патриархом), несмотря на неудовольствие немецких властей.
Такое его поведение весьма не нравилось немцам и несмотря на то, что он в 1942 году направил приветственную телеграмму Гитлеру, отмежевался от позиций, занятых Московской Патриархией, а та в свою очередь "потребовала от него объяснений" - доверие у немцев он потерял.
Уже в наше время стало известно, что митрополит Сергий стоял на связи с Москвой и конкретно - П.А. Судоплатовым. В 1944 году митрополит Сергий был убит людьми в немецкой форме.
«Уместно отметить и роль разведки НКВД в противодействии сотрудничеству немецких властей с частью деятелей православной церкви на Псковщине и Украине. При содействии одного из лидеров в 30-х годах «обновленческой» церкви житомирского епископа Ратмирова и блюстителя патриаршего престола митрополита Сергия нам удалось внедрить наших оперативных работников В.М. Иванова и И.И. Михеева в круги церковников, сотрудничавших с немцами на оккупированной территории. При этом Михеев успешно освоился в профессии священнослужителя». От него поступала информация в основном о «патриотическом настрое церковных кругов»
Судоплатов П.А. «Остаюсь единственным живым свидетелем…» // Молодая гвардия. 1995., № 5. С. 40.
Сценарий программы «Тайная война». Дата эфира на канале «Столица» 29.03.09
Над программой работали: С. Униговская, С. Постриганев. Участники программы: Протоиерей Стефан Пристай, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в Троице-Лыкове; Дмитрий Николаевич Филипповых, доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии ракетных и артиллерийских наук, действительный член Академии военных наук, член президиума Академии военных наук; Юрий Викторович Рубцов, доктор исторических наук, профессор, академик Академии военных наук.
События, о которых пойдет речь, на протяжении многих лет были предметом государственной тайны, а документы о них хранились в архивах советской разведки. Первым о спецоперации под кодовым названием «Послушники» рассказал в 1990-х годах ветеран советской разведки генерал-лейтенант в отставке Павел Судоплатов. Операция была разработана в годы Великой Отечественной войны спецслужбами СССР. Ее цель - противостояние деятельности немецких спецслужб по использованию Православной Церкви в пропагандистских акциях и выявление агентов СД и Абвера среди священнослужителей… Иными словами, это была попытка руками церковных деятелей блокировать те усилия, которые предпринимала германская разведка по вовлечению Русской Православной Церкви в антисоветскую деятельность в годы войны.
…Но прежде зададимся вопросом: что могло быть общего между церковниками и представителями органов НКВД? Ведь ни для кого не секрет, что репрессии этих самых органов против Русской Православной Церкви - едва ли не самая кровавая страница в истории христианства. По жестокости, тотальному преследованию и массовому уничтожению духовенства и верующих они превзошли эпоху гонений первых веков утверждения веры Христовой, давшую целый сонм мучеников!..
Тенденции к изменению политики по отношению к Русской Православной Церкви наметились примерно в 1939 году. Это подтверждает недавно опубликованный документ из бывшего архива Сталина о пересмотре дел священнослужителей и о возможном освобождении лиц духовного звания, которые, как там сказано, не являются социально опасными. Но насколько это было доведено до реальных шагов? Освобождалось ли духовенство из ГУЛАГа? Массового характера это не приобрело, хотя прецеденты, конечно, были… В 1941 году был закрыт журнал «Безбожник», свернута антирелигиозная пропаганда…
…И грянула Великая Отечественная война… «Братья и сестры!» - так обратился к советским людям Сталин после того, как фашисты вторглись в страну. Интонация была выбрана безошибочно, и слова вождя услышаны…
Протоиерей СТЕФАН: В свое время он тоже заканчивал семинарию, так что тот призыв, который он сделал для нашего народа, - «братья и сестры», они ему, слова эти, были близки, поэтому он знал, за что брать русского человека, за самое живое, потому что брат и сестра – это единство, это любовь, это мир, это народ. А наш русский народ к этому привык издревле, поэтому, когда он сказал «братья и сестры», это было для каждого понятным, приятным. И, естественно, для верующего человека радостным.
Еще перед вторжением в СССР руководство нацистской Германии пыталось заранее определить потенциальных союзников, которые могли бы стать их опорой в предстоящей войне. Таким союзником им виделась Русская Православная Церковь. В первую очередь - зарубежная. И это понятно: прихожане этой церкви, русские эмигранты, мягко говоря, не были сторонниками советской власти. И спецслужбы III Рейха не могли не использовать в своих интересах такой мощный идеологический и профессиональный (с точки зрения военных навыков и политической борьбы против Советского Союза) потенциал.
Дмитрий ФИЛИППОВЫХ:
Зарубежная церковь приветствовала начало Великой Отечественной войны, да, и в принципе всей Второй мировой войны в целом. Не секрет, что в зарубежной православной церкви высшие должности иерархов являлись предметом торга между спецслужбами III Рейха и, скажем, православными иерархами. Допустим, того же архиепископа Берлинского и Германского. Национал-социалисты потребовали от зарубежной православной церкви, чтобы он обязательно был этническим немцем. В противном случае… В противном случае ни о каком дальнейшем сотрудничестве зарубежной православной церкви с Германией практически, или с руководством государственно-политическим III Рейха речи не шло. Поэтому архиепископом Берлинским и Германским стал этнический немец Ладе.
Нацистские спецслужбы планировали активно привлекать зарубежную православную церковь для работы в русской эмигрантской среде. Цель этой работы: подыскать людей для переброски на оккупированные территории СССР, где они должны были проводить политику национал-социализма среди местного населения.
Расчет был верным: функционерами, фактическими представителями гражданской администрации на оккупированных территориях должны были выступать преданные национал-социализму лица русской национальности. И, что особенно важно - это были люди одной веры с теми, кто находится под оккупацией немецких войск. Апеллируя к православной вере, завербованные русские священники должны были пропагандировать новый режим.
Однако, несмотря на все преимущества и выгоды этого плана, между спецслужбами и партийным руководством III Рейха не было выработано единого мнения по отношению к зарубежной православной церкви.
Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Гитлер считал, что вообще о православии, как таковом, речи идти не может и рассматривать славян в целом и православных следует, как папуасов, и хорошо, если они вообще отойдут от православия и в конечном итоге их верования переродятся в какие-то сектантские направления, и в результате они окажутся на уровне, ну, скажем так, какого-то первобытного состояния в отношении религии. Несколько иная позиция была у главного идеолога национал-социализма Альфреда Розенберга.
Альфред Розенберг не понаслышке знал, что такое православие… Сын башмачника и матери-эстонки, он родился в Российской империи, городе Ревеле. Изучал архитектуру в Московской высшей технической школе. В октябре 1917 Розенберг жил в Москве и, представьте, симпатизировал большевикам! Правда, это быстро прошло… Важно одно - будущий главный идеолог нацизма неплохо знал русскую культуру и понимал, какое важное место занимает в ней православие. Он осознавал также, какую опасность для национал-социализма могло представлять православие, особенно его консолидирующее начало… И надо признать - в этом вопросе автор «расовой теории» несомненно был прав…
Протоиерей СТЕФАН:
Что касается церкви, церковных людей, верующих, то, естественно, никто в стороне не стоял. Уже в первые дни был призыв и церкви, и правительства отдать все самое дорогое на защиту Родины. Тот подвиг, который сотворил народ, он святой. Многие принимали участие в военных действиях - священнослужители, верующие. Много было и командиров партизанских отрядов священнослужителей. Но в то время не принято было говорить об этом. Сама церковь построила эскадрилью самолетов, колонну танков, которые помогали нашим воинам.
Опасаясь консолидирующей роли РПЦ, Розенберг предполагал совместную работу с ее иерархами только на начальном этапе войны с СССР.
Особая позиция по отношению к Русской Православной Церкви была у наместников на оккупированных территориях гауляйтеров Эриха Коха, Генриха Лозе, Вильгельма Кубе, которые, будучи первыми лицами на Украине, в Прибалтике и Белоруссии, видели в православной церкви некоторую поддержку, некий идеологический механизм, умиротворяющий местное население.
Гауляйтеры напрямую не подчинялись Розенбергу, хотя он и был министром оккупированных территорий. Как партийные функционеры, они подчинялись Борману… А у партайгеноссе тоже было свое отношение к этой проблеме…
Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Вот эта интрига между функционерами партийными, которые, с одной стороны, подчинялись как бы в административном порядке Розенбергу, в партийном порядке подчинялись Борману, а у Бормана и Розенберга по отношению к православной церкви не было одного взгляда и видения проблемы единого, они постоянно вступали в жесткую полемику, доходящую до третейского судьи в лице Гитлера. Достаточно сказать, что Розенберг 16 раз представлял свои соображения по поводу отношения к православной церкви, и в конечном итоге не одно из этих 16-и предложений так и не было принято Гитлером.
Зарубежная православная церковь возлагала большие надежды на то, что она будет окормлять приходы на оккупированных территориях. Но уже в начальный период вторжения в СССР ей было в этом отказано - священников зарубежной РПЦ даже не допустили на оккупированные территории! Причина оказалась очень простой: по докладам нацистских спецслужб, в СССР среди православного духовенства накопился огромный потенциал противостояния советской власти за годы гонений, более мощный, чем у зарубежной православной церкви, оторванной от реалий советской жизни более чем 20 годами эмиграции.
Высшее политическое и военное руководство СССР и лично Сталин внимательно следили за настроением населения на оккупированных территориях. По линии военной разведки и НКВД, а также от руководителей партизанского движения они постоянно получали сообщения о том, что германская военная и гражданская администрации всемерно способствуют открытию православных храмов и деятельности духовенства среди населения.
Юрий РУБЦОВ: Немцы попытались расширить сеть РПЦ, в частности, при помощи оккупационных властей на оккупированных территориях было открыто до 10000 церквей и храмов. Конечно, это была огромная прибавка по сравнению с довоенным временем. И сама военная обстановка безусловно способствовала распространению религиозных верований. Другое дело, что люди шли к Богу со своими чистыми намерениями, а оккупанты, естественно, пытались эту веру людей поставить себе на службу. И пытались - и в ряде случаев небезуспешно - найти агентуру, свою агентуру среди священников Русской Православной Церкви, в частности на северо-западе страны.
И Берлин, и Москва в равной степени стремились использовать Русскую Православную Церковь в своих политических целях. Эта ситуация не могла не повлиять на перемены в политике как СССР, так и Германии, которые вынуждены были в той или иной форме разрешить деятельность Русской Православной Церкви и даже поддерживать ее.
Сталин, партийное руководство и НКВД приняли решение о восстановлении церковной жизни в стране. 4 сентябре 1943 года НКВД была организована встреча в Кремле Сталина, Молотова и Берии с тремя иерархами Русской Церкви: митрополитом Московским Сергием (Страгородским), митрополитом Ленинградским Алексием (Симанским) и митрополитом Киевским Николаем (Ярушевичем). 8 сентября в Москве впервые за несколько десятилетий собрался Собор епископов, который выбрал нового Патриарха Московского и всея Руси. Им стал Сергий (Страгородский).
…В июле 1941 года в кабинет Калининского горвоенкома вошел священник. «Епископ Василий Михайлович Ратмиров», – представился он военкому. Затем владыка Василий изложил свою просьбу – направить его на фронт…
Василий Ратмиров когда-то принадлежал к так называемой «обновленческой церкви», но разочаровался в ней и в 1939 году ушел на пенсию. В 41-м ему исполнилось 54 года. В связи с тяжелым положением в стране он обратился к Патриаршему местоблюстителю митрополиту Сергию принять его обратно в лоно Церкви… Митрополит назначил его Житомирским епископом. Но Житомир вскоре был занят немецкими оккупантами, и тогда его назначили епископом в Калинин. Он рвался на фронт и потому обратился в горвоенкомат.
Юрий РУБЦОВ: Но тут, видимо, личностью такой неординарного человека – не так часто епископы приходят к горвоенкому и просят направить на фронт – заинтересовались. Вероятно, здесь на него обратила внимание наша разведка, ведомство Судоплатова, и предложила ему, имеется в виду - Ратмирову, послужить Отечеству не на фронте, точнее - не на фронте открытой борьбы, а вот на этом, невидимом фронте борьбы с немцами для предотвращения попыток германской разведки поставить церковников РПЦ на свою службу.
Епископ Ратмиров принял предложение нашей разведки. Чуть раньше описываемых событий начальник управления НКВД по работе в тылу врага Павел Судоплатов и разведчица Зоя Рыбкина приступили к разработке операции под кодовым названием «Послушники». Впоследствии Зоя Рыбкина, известная многим советским читателям как детская писательница Зоя Воскресенская, посвятила этим событиям главу своей книги «Под псевдонимом «Ирина». Глава называлась «В храме Божьем»…
Для проведения операции было придумано прикрытие: некое антисоветское религиозное подполье, будто бы существовавшее в Куйбышеве. Эту мифическую организацию якобы поддерживала Русская Православная Церковь в Москве. Епископ Ратмиров был самой подходящей кандидатурой для церковного лидера, который по легенде должен был возглавлять это подполье. Операция была разработана до оккупации Калинина войсками вермахта. В круг церковников удалось внедрить двух молодых офицеров НКВД…
Василий Михайлович не сразу согласился взять под свою опеку этих двух разведчиков, он подробно расспрашивал, чем они будут заниматься и не осквернят ли храм кровопролитием. Зоя Рыбкина заверила его, что эти люди будут вести тайное наблюдение за врагом, военными объектами, передвижением войсковых частей, выявлять сотрудничающих с гитлеровцами деятелей РПЦ, резидентов, которых нацистские власти будут готовить для заброски в советский тыл… И епископ согласился…
…Руководителем группы назначили подполковника НКВД Василия Михайловича Иванова. Подполковник пришелся епископу по душе. А вот кандидатуру радиста, отобранного в ЦК ВЛКСМ, епископ отклонил. Участникам операции было необходимо хорошо освоить церковно-славянский язык и Устав богослужения. Ведь им предстояло под видом священнослужителей вместе с епископом Василием совершать всевозможные богослужения и требы. При этом никому и в голову не должно был прийти, что под видом православного духовенства скрываются разведчики. Специальной подготовкой руководил сам владыка Василий. Для начала он поручил радисту выучить молитву «Отче наш». Как потом вспоминала Зоя Рыбкина, «комсомолец» повел себя довольно развязно, но она знала, что тот - первоклассный радист, и надеялась на его благоразумие. К сожалению, парень оказался легкомысленным и на вопрос владыки, выучил ли он молитву, бойко ответил: «Отче наш, блины мажь. Иже еси - блины на стол неси…». «Хватит, - остановил его епископ. - Считайте себя свободным».
Юрий РУБЦОВ: И остановились, в конце концов, на кандидатурах полного тезки Ратмирова Василия Михайловича Михеева и Николая Ивановича Иванова. Вот эти два молодых человека как раз реально были подготовлены и реально вместе с Василием Михайловичем Ратмировым несли службу в соборе в оккупированном Калинине.
Разведчики получили псевдонимы: Иванов - Васько, Михеев - Михась. 18 августа 1941 года группу направили в прифронтовой Калинин. Службу они начали в Покровской церкви, но 14 октября вражеская авиация ее разбомбила, и епископ со своими помощниками перешли в городской собор.
Вскоре немцы заняли Калинин. Владыка послал Михася к бургомистру, попросил взять его и помощников на довольствие, магазины в городе опустели. Бургомистр обещал, но тут же епископа вызывали к начальнику гестапо. Владыка объяснил местному фюреру, что он епископ, при советской власти был посажен в тюрьму и отбывал наказание на Севере, в Коми. Начальник гестапо выразил надежду, что русский священник, обиженный комиссарами, окажет содействие немецкому командованию, в частности поможет выявить укрытые продовольственные склады.
Юрий РУБЦОВ: Немцы пытались его завербовать для исполнения непосредственно разведывательных функций. Но Ратмиров, поднаторевший в свое время в дискуссиях на церковную тему, сумел найти необходимую аргументацию, сумел уйти от прямого ответа, сказав, что видит свой долг в том, чтобы нести слово Божье.
Молва о владыке Василии, столь ревностно пекущемся о своих прихожанах, быстро распространилась по всему городу. Жители потянулись к собору. Это полностью соответствовало той задаче, которую возложил на себя епископ Василий. И этой богослужебной деятельности нисколько не мешали, а даже способствовали переодетые в церковные ризы офицеры НКВД… Помимо несения службы в соборе, разведгруппа успешно выполняла свое оперативное задание. Васько и Михась налаживали связи с населением, выявляли пособников оккупантов, собирали материалы о численности и расположении немецких штабов и баз, вели учет прибывающих пополнений. Собранные сведения немедленно передавались в Центр через радистку-шифровальщицу Аню Баженову (псевдоним «Марта»).
Однако то обстоятельство, что Иванов и Михеев были молодыми людьми призывного возраста, всякому стороннему наблюдателю могло показаться странным и подозрительным. По какой причине они избежали призыва? Чтобы не вызвать различных кривотолков, а главное не насторожить гестапо, Михееву пришлось во время богослужения инсценировать эпилептический припадок. Сделал он это настолько натурально, что поверила даже присутствовавшая на службе женщина-врач, служившая секретарем у бургомистра. Она бросилась к бьющемуся в припадке Михееву, прощупала пульс. Он оказался очень учащенным! С тех пор все прихожане знали, что Михеев больной и в свое время был освобожден от армии. Но больше всего группа боялась за радистку Марту, так как она жила далеко, а немцы гонялись за молодыми девушками: одних использовали в публичных домах, других угоняли на работы в Германию. Ей при помощи грима приходилось маскироваться под старуху. В таком облике молодая девушка регулярно появлялась в храме во время богослужений…
Город был в руках немцев два месяца, а когда фронт стал стремительно приближаться, разведгруппа получила указание Центра уходить с немецкой армией. О спецзадании группы никто не знал, поэтому после освобождения Калинина к нашему командованию поступило множество заявлений о «подозрительном» поведении епископа… «Смерш» чуть было не арестовал группу. Однако ведомство Судоплатова вовремя взяло ее под охрану.
Юрий РУБЦОВ: Операция продолжалась непосредственно около двух месяцев, потому что довольно быстро Калинин был возвращен. Немцев оттуда изгнали. Но, тем не менее, до определенного времени радиоигра с немцами еще продолжалась, потому что и после освобождения Калинина имитировали детальность церковного антисоветского подполья, в существование которого так искренне верили немецкие власти.
Позднее Судоплатов вспоминал: «Немцы были уверены, что имеют в Куйбышеве сильную шпионскую базу. Регулярно поддерживая радиосвязь со своим разведбюро под Псковом, они постоянно получали от нас ложные сведения о переброске сырья и боеприпасов из Сибири на фронт. Располагая достоверной информацией от своих агентов, мы в то же время успешно противостояли попыткам псковских церковников, сотрудничавших с немцами, присвоить себе полномочия по руководству приходами православной церкви на оккупированной территории».
Результаты работы разведгруппы были убедительны. Разведчики сообщили о выявленных ими более 30 агентов гестапо, поименно и с адресами, а также места тайных складов оружия…
Патриотический подвиг епископа Василия Ратмирова был высоко оценен. Решением Синода ему был присвоен сан архиепископа. По приказу Сталина епископ Ратмиров после войны был награжден золотыми часами и медалью. Другие члены группы были награждены орденом "Знак Почета". По указанию Патриарха Алексия I владыка Василий был назначен архиепископом Минским.
Дмитрий ФИЛИППОВЫХ: Оставаясь на территории, оккупированной противником, священнослужители по мере своих сил и возможностей выполняли свой патриотический долг. Они являлись духовными защитниками Отечества – Руси, России, Советского Союза, хотели или не хотели бы оккупанты говорить об этом.
Юрий РУБЦОВ: И сама церковь, и многомиллионные массы верующих пошли на союз, прочный союз с государством во имя спасения Родины. Этот союз невозможен был до войны…
Рассчитывая на покорность и сотрудничество иерархов Православной Церкви с оккупационными властями, нацисты не учли одно очень важное обстоятельство: несмотря на долгие годы гонений, эти люди не переставали быть русскими и любить свою Родину, несмотря на то, что она называлась Советским Союзом…
Как считаете, есть в чём покопаться?
Воскресный день 22 июня 1941 г., день нападения фашистской Германии на Советский Союз, совпал с празднованием памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между и государством, уже более двадцати лет гнавшим ее. Однако этого не произошло. Дух любви, присущий Церкви, оказался сильнее обид и предубеждений. В лице Патриаршего Местоблюстителя митрополита дала точную, взвешенную оценку разворачивавшихся событий, определила свое отношение к ним. В момент всеобщей растерянности, смуты и отчаяния голос Церкви прозвучал особенно отчетливо. Узнав о нападении на СССР, митрополит Сергий вернулся в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил Литургию, сразу же ушел к себе в кабинет, написал и собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». «Невзирая на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность, – вспоминал позднее архиепископ Ярославский Димитрий (Градусов), – митрополит Сергий оказался на редкость чутким и энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам необъятной Родины». Послание гласило: «Православная наша всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...». В грозный час вражеского нашествия мудрый первоиерарх увидел за расстановкой политических сил на международной арене, за столкновением держав, интересов и идеологий главную опасность, грозившую уничтожением тысячелетней России. Выбор митрополита Сергия, как и каждого верующего в те дни, не был простым и однозначным. В годы гонений он вместе со всей пил из одной чаши страданий и мученичества. И теперь всем своим архипастырским и исповедническим авторитетом убеждал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться размышлениям о возможных выгодах по другую сторону фронта. В послании четко отражена позиция Русской Православной Церкви, основанная на глубоком понимании патриотизма, чувстве ответственности перед Богом за судьбу земного Отечества. Впоследствии на Соборе епископов Православной Церкви 8 сентября 1943 г. сам митрополит, вспоминая о первых месяцах войны, говорил: «Какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить, как-нибудь свое положение, оно уже определилось, – фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили... Так что уже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т. е. безусловно отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать, враждебную к нашей стране». Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель выпустил до 23-х патриотических посланий.
Митрополит Сергий не был одинок в своем призыве к православному народу. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) призывал верующих «жизнь свою положить за целость, за честь, за счастье любимой Родины». В своих посланиях он прежде всего писал о патриотизме и религиозности русского народа: «Как во времена Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа Русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу… Мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом».
С патриотическими посланиями к пастве обращался и другой ближайший сподвижник Местоблюстителя митрополит Николай (Ярушевич), который часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди , которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: «Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее».
В далекой Америке бывший глава военного духовенства белой армии митрополит Вениамин (Федченков) призывал Божие благословение на воинов советской армии, на весь народ, любовь к которому не прошла и не уменьшилась в годы вынужденной разлуки. 2 июля 1941 г. он выступил на многотысячном митинге в Медисон-Сквер-Гарден с обращением к соотечественникам, союзникам, ко всем людям, сочувствовавшим борьбе с фашизмом, и подчеркнул особый, промыслительный для всего человечества характер совершавшихся на Востоке Европы событий, сказав, что от судьбы России зависят судьбы всего мира. Особое внимание Владыка Вениамин обратил на день начала войны – день Всех святых, в земле Российской просиявших, считая, что это есть «знак милости русских святых к общей нашей Родине и дает нам великую надежду, что начатая борьба кончится благим для нас концом».
С первого дня войны иерархи в своих посланиях выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников.
Характеристика действий Церкви в годы войны будет не полной, если не сказать, что действия иерархов, распространявших свои послания, были противозаконны, так как после постановления ВЦИК и СНК о религиозных объединениях 1929 г. район деятельности служителей культа, религиозных проповедников был ограничен местонахождением членов обслуживаемого ими религиозного объединения и местонахождением соответствующего молитвенного помещения.
Не только на словах, но и на деле не оставила народа своего, разделила с ним все тяготы войны. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень разнообразны. Епископы, священники, миряне, верные чада Церкви, совершали свой подвиг независимо от линии фронта: глубоко в тылу, на передовой, на оккупированных территориях.
1941 г. застал епископа Луку (Войно-Ясенецкого) в уже третьей по счету ссылке, в Красноярском крае. Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. В октябре 1941 г. епископ Лука был назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погрузился в многотрудную и напряженную хирургическую работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходилось делать прославленному хирургу. В середине 1942 г. срок ссылки закончился. Епископ Лука был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя кафедру, он, как и раньше, продолжал хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества. Напряженная работа архиепископа в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 г. было опубликовано 2-е издание «Очерков гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944-м г. вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За эти два труда святителю Луке была присуждена Сталинская премия I степени. Часть этой премии Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.
Столь же самоотверженно в осажденном Ленинграде свои архипастырские труды нес митрополит Ленинградский Алексий, большую часть блокады проведший со своей многострадальной паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он наполнял души исстрадавшихся ленинградцев мужеством и надеждой. В Вербное воскресенье в храмах было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призывал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу. Он писал: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружия правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (). И само воинство наше сильно не одной численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет весь русский народ».
Имевшую глубокое духовно-нравственное значение деятельность духовенства в дни блокады вынуждено было признать и советское правительство. Многие священнослужители во главе с митрополитом Алексием были награждены медалью «За оборону Ленинграда».
Аналогичной наградой, но уже за оборону Москвы был награжден митрополит Крутицкий Николай и многие представители московского духовенства. В «Журнале Московской Патриархии» читаем, что настоятель московской церкви во имя Святого Духа на Даниловском кладбище, протоиерей Павел Успенский, в тревожные дни не покидал Москву, хотя обычно он жил за городом. В храме было организовано круглосуточное дежурство, очень тщательно следили за тем, чтобы на кладбище по ночам не задерживались случайные посетители. В нижней части храма было организовано бомбоубежище. Для оказания первой помощи при несчастных случаях при храме был создан санитарный пункт, где имелись носилки, перевязочный материал и необходимые лекарства. Супруга священника и две его дочери принимали участие в сооружении противотанковых рвов. Энергичная патриотическая деятельность священника станет еще более показательной, если упомянуть, что ему было 60 лет. У протоиерея Петра Филонова, настоятеля московской церкви в честь иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще, три сына служили в армии. Он также организовал в храме убежище, так же, как и все граждане столицы, в свою очередь стоял на постах охраны. И наряду с этим он вел большую разъяснительную работу среди верующих, указывая на вредное влияние вражеской пропаганды, проникавшей в столицу в разбрасываемых немцами листовках. Слово духовного пастыря было весьма плодотворным в те тяжелые и тревожные дни.
Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950–1960 гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком. Когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки. В докладе председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской Церкви от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства награждены орденами и медалями Великой Отечественной войны.
На оккупированной территории священнослужители являлись подчас единственным связующим звеном между местным населением и партизанами. Они укрывали красноармейцев, сами вступали в партизанские ряды. Священник Василий Копычко, настоятель Одрижинской Успенской церкви Ивановского района на Пинщине, в первый же месяц войны через подпольную группу партизанского отряда получил из Москвы послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, прочитал его своим прихожанам, несмотря на то, что фашисты расстреливали тех, у кого находили текст воззвания. С начала войны и до ее победного завершения отец Василий духовно укреплял своих прихожан, совершая богослужения ночью без освещения, чтобы не быть замеченным. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, рассказывал о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, читал послания Церкви к тем, кто оказался в оккупации. Однажды в сопровождении партизан он приехал к ним в лагерь, обстоятельно ознакомился с жизнью народных мстителей и с того момента стал партизанским связным. Дом священника стал партизанской явкой. Отец Василий собирал продукты для раненых партизан, присылал и оружие. В начале 1943 г. фашистам удалось раскрыть его связь с партизанами. и дом настоятеля немцы сожгли. Чудом удалось спасти семью пастыря и переправить самого отца Василия в партизанский отряд, который впоследствии соединился с действующей армией и участвовал в освобождении Белоруссии и Западной Украины. За свою патриотическую деятельность священнослужитель был награжден медалями «Партизану Великой Отечественной войны», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Личный подвиг сочетался со сбором средств по приходам на нужды фронта. Первоначально верующие переводили деньги на счет Комитета Государственной обороны, Красного Креста и других фондов. Но 5 января 1943 г. митрополит Сергий послал Сталину телеграмму с просьбой разрешить открытие банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 г. в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты страны 3182143 рубля.
Создание на церковные средства танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский» составляет особую страницу истории. Не существовало почти ни одного даже сельского прихода на свободной от фашистов земле, не внесшего свой вклад в общенародное дело. В воспоминаниях о тех днях протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области И.В. Ивлева говорится: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть их имена будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход – деревни, хутора и поселки, отстоявшие в 5–20 километрах от села, и в результате – 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная».
Собирались средства на танковую колонну и на оккупированной территории. Примером тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье. На оккупированной Псковщине для строительства колонны он сумел собрать среди верующих целую котомку золотых монет, серебра, церковной утвари и денег. Эти пожертвования на общую сумму около 500000 рублей были переданы партизанами на большую землю. С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. Но особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии. 10 октября в своем письме к И. Сталину возглавлявший Русскую после смерти Патриарха Сергия митрополит Ленинградский Алексий писал: «Эта забота со стороны всех верующих нашего Союза о детях и семьях наших родных воинов и защитников да облегчит великий их подвиг, а нас да соединит еще более тесными духовными узами с теми, кто не щадит и крови своей ради свободы и благоденствия нашей Родины». Духовенство и миряне оккупированных территорий после освобождения также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано 2 млн рублей.
Историки и мемуаристы описали все битвы на полях сражений Второй мировой войны, но никто не в силах описать битвы духовные, совершавшиеся великими и безымянными молитвенниками в эти годы.
26 июня 1941 г. в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия по специально составленным текстам «Молебен в нашествие супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Великой Отечественной войны». Во всех храмах звучала молитва, составленная архиепископом Августином (Виноградским) в год наполеоновского нашествия, молитва о даровании побед русскому воинству, вставшему на пути цивилизованных варваров. Церковь наша с первого дня войны, не прерывая молитвы своей ни на один день, за всеми службами церковными усердно молилась Господу о даровании успеха и победы нашему воинству: «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…».
Митрополит Сергий не просто призывал, но и сам был живым примером молитвенного служения. Вот что писали о нем современники: «Проездом из северных лагерей во Владимирскую ссылку в Москве находился архиепископ Филипп (Гумилевский); он зашел в канцелярию Митрополита Сергия в Бауманском переулке, надеясь увидеть Владыку, но тот был в отъезде. Тогда архиепископ Филипп оставил Митрополиту Сергию письмо, в котором были такие строки: «Дорогой Владыка, когда я думаю о Вас, стоящем на ночных молитвах, – я думаю о Вас, как о святом праведнике; когда же я размышляю о Вашей повседневной деятельности, то я думаю о Вас, как о святом мученике…».
Во время войны, когда решающая Сталинградская битва близилась к концу, 19 января Патриарший Местоблюститель в Ульяновске возглавил крестный ход на Иордань. Он горячо молился о победе русского воинства, но неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 г. митрополит, как рассказывал его келейник, архимандрит Иоанн (Разумов), пересилив недуг, попросил помочь подняться с постели. Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом.
Дивный духовный подвиг совершил во время Великой Отечественной войны преподобный Серафим Вырицкий. Подражая преподобному Серафиму Саровскому , молился он в саду на камне перед его иконой о прощении грехов людских и об избавлении России от нашествия супостатов. С горячими слезами умолял Господа великий старец о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Этот подвиг требовал от святого неизреченного мужества и терпения, это было воистину мученичество ради любви к ближним. Из рассказов родных подвижника: «…В 1941 г. дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним: дедушка говорил нам, что один молитвенник за страну может спасти все города и веси… Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…».
Обратилось тогда к Богу и множество простых людей, военнослужащих, тех, кто в годы гонений отошел от Бога. Их была искренна и носила зачастую покаянный характер «благоразумного разбойника». Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения русских военных летчиков, говорил: «Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: «Господи, прими мою душу"". Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А. Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с наполеоновской армией. Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал, что почти во всех церквах, в том или ином количестве были военные офицерского и рядового состава.
Война подвергла переоценке все стороны жизни советского государства, вернула людей к реальностям жизни и смерти. Переоценка происходила не только на уровне рядовых граждан, но и на уровне правительства. Анализ международного положения и религиозной ситуации на оккупированной территории убедили Сталина, что необходимо поддержать возглавлявшуюся Митрополитом Сергием Русскую Православную . 4 сентября 1943 г. митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с И.В. Сталиным. В результате этой встречи было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, избрание на нем Патриарха и решение некоторых других церковных проблем. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 г. Святейшим Патриархом был избран Митрополит Сергий. 7 октября 1943 г. был образован Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, что косвенным образом свидетельствовало о признании правительством факта существования Русской Православной Церкви и желании урегулировать с ней отношения.
В начале войны Митрополит Сергий писал: «Пусть гроза надвигается, Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы». Миллионы людей смогли снова присоединиться к Церкви Христовой. Несмотря на почти 25-летнее господство атеизма, Россия преобразилась. Духовный характер войны заключался в том, что путем страданий, лишений, скорбей в конечном итоге люди вернулись к вере.
В своих действиях Церковь руководствовалась причастностью к полноте нравственного совершенства и любви, присущих Богу, апостольским преданием: «Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем» (). Сохранить этот дух значило и значит остаться Единой, Святой, Соборной и Апостольской .
Источники и литература:
1 . Дамаскин И.А., Кошель П.А. Энциклопедия Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Красный пролетарий, 2001.
2 . Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994.
3 . Ивлев И.В., прот. О патриотизме и о патриотах с большими и малыми делами//Журнал Московской Патриархии. 1944. №5. С.24–26.
4 . История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т.1. 1917–1970. СПб: Воскресение, 1997.
5 . Марущак Василий, протод. Святитель-хирург: Житие архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). М.: Даниловский благовестник, 2003.
6 . Новопрославленные святые. Житие священномученика Сергия (Лебедева)//Московские Епархиальные Ведомости. 2001. №11–12. С.53–61.
7 . Наиболее почитаемые Петербургские святые. М.: «Фавор-XXI», 2003.
8 . Поспеловский Д.В. Русская Православная в XX веке. М.: Республика, 1995.
9 . Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и /Сост. Г.Штриккер. М.: Пропилеи, 1995.
10 . Серафимово благословение/Сост. и общ. ред. епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова). 2-е изд. М.: Про-Пресс, 2002.
11 . Цыпин В., прот. История Русской Церкви. Кн. 9. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1997.
12 . Шаповалова А. Родина оценила их заслуги//Журнал Московской Патриархии. 1944. №10.С. 18–19.
13 . Шкаровский М.В. Русская Православная при Сталине и Хрущеве. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999.
Отношения Советского правительства и Русской Православной Церкви.
Великая Отечественная война вызвала в стране рост религиозных настроений. В первый же день войны местоблюститель Патриаршего престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился к церковным пастырям и верующим с призывом, встать на защиту Родины и сделать все необходимое, чтобы остановить агрессию врага. Митрополит подчеркнул, что в начавшейся схватке с фашизмом Церковь на стороне Советского государства. «Православная наша церковь,— сказал он, — всегда разделяла судьбу народа... Не оставляйте народа своего и теперь. Благословляет она всех православных на защиту священных границ нашей Родины». Пасторские послания были разосланы во все церковные приходы. Подавляющее большинство священнослужителей со своих кафедр призывало народ к самопожертвованию и сопротивлению захватчикам. Церковь начала сбор денежных средств, необходимых для вооружения армии, поддержки раненых, больных, сирот. Благодаря собранным церковью средствам были построены боевые машины для танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский». Патриотическую позицию в годы Великой Отечественной войны заняли иерархи и других традиционных конфессий СССР — ислама, буддизма и иудаизма. Вскоре после вторжения гитлеровских войск на территорию Советского Союза Главное управление имперской безопасности Германии издало специальные директивы, разрешавшие открывать на занятых территориях церковные приходы. В специальном обращении отца Сергия к верующим, оставшимся на захваченной врагом территории, содержался призыв не верить немецкой пропаганде, утверждавшей, что армия вермахта вступила на территорию Советского Союза во имя освобождения церкви от безбожников. В Русской Православной Церкви за рубежом нападение Германии на Советский Союз было воспринято по-разному. Зарубежная Церковь в течение долгого времени не выражала своего отношения к войне. Однако гитлеровское руководство не смогло добиться от главы Русской Зарубежной Церкви митрополита Анастасия (Грибановского) обращения к русскому народу о содействии немецкой армии. Многие иерархи Зарубежной Церкви заняли в годы войны антигерманскую позицию. Среди них был Шанхайский Иоанн (Максимович), организовавший денежные сборы на нужды Красной Армии, и архиепископ Серафим (Соболев), запрещавший эмигрантам сражаться против России. Находившийся в Америке митрополит Вениамин проводил огромную патриотическую работу среди русской колонии в Америке, в конце 1941 г. он стал почетным председателем русско-американского «Комитета помощи России». Многие деятели Русской Православной Церкви приняли активное участие в европейском движении Сопротивления. Другие внесли посильный вклад в дело всесторонней помощи Советскому Союзу в таких странах, как США и Канада, Китай и Аргентина. Проповедь митрополита Киевского и Галицкого Николая в храме Преображения об обязанностях верующих в борьбе против фашизма прекращена деятельность «Союза воинствующих безбожников» (возник в 1925 г.), закрыты антирелигиозные периодические издания. В 1942 г. митрополиты Алексий (Симанский) и Николай были приглашены к участию в Комиссии по расследованию злодеяний фашистов. Угроза фашистского нашествия, позиция Церкви, объявившей войну против Германии «священной» и поддерживавшей советскую власть в борьбе с врагом, заставили руководителей СССР изменить свое отношение к Церкви. В сентябре 1941 г. была 4 сентября 1943 г. три высших иерарха Русской Церкви во главе с митрополитом Сергием были приглашены главой Советского государства И. В. Сталиным в Кремль. Встреча свидетельствовала о начале нового этапа в отношениях государственной власти и Церкви. На упомянутой встрече было принято решение о созыве Архиерейского собора и возвращении из ссылки оставшихся в живых архиереев. Архиерейский Собор состоялся 8 сентября 1943 г. В нем приняло построенная за счет средств, собранных Русской Православной Церковью участие 19 архиереев (некоторые из них для этого были освобождены из заключения). Собор утвердил митрополита Сергия на посту патриарха. В октябре 1943 г. был создан Совет по делам религии при Правительстве СССР. 28 ноября 1943 г. было издано Постановление СНК СССР «О порядке открытия церквей». Согласно этому постановлению, в стране начали открываться храмы. Если в 1939 г. в СССР действовало чуть более 100 храмов и четыре монастыря, то к 1948 г. число открытых храмов возросло до 14,5 тыс., в них служили 13 тыс. свяеннослужителей. Число монастырей увеличилось до 85. Наблюдался и рост духовных учебных заведений — 8 семинарий и 2 академии. Стал выходить «Журнал Московской Патриархии», было осуществлено издание Библии, молитвословов и другой церковной литературы. С 1943 г., в связи с разрушением в 1931 г. храма Христа Спасителя, главным храмом страны стал Елоховский Богоявленский собор, где находилась кафедра Патриарха. После смерти 15 мая 1944 г. патриарха Сергия местоблюстителем Престола, согласно завещанию, стал митрополит Ленинградский и Новгородский — Алексий. 31 января — 2 февраля 1945 г. состоялся Первый Поместный собор Русской Церкви. В соборе помимо архиереев Русской Церкви приняли участие патриархи — Александрийский и Антиохийский, представители других поместных православных церквей. В утвержденном на Соборе «Положении о Русской Православной Церкви» была определена структура Церкви, а также был избран новый Патриарх. Им стал митрополит Ленинградский — Алексий (Симанский). Одним из приоритетных направлений его деятельности было развитие международных связей с православными церквами. Были урегулированы конфликты между Болгарской и Константинопольской Церковью. К Русской Православной Церкви присоединились многие сторонники Заграничной Церкви, так называемые обновленцы и григорьевцы, были восстановлены отношения с Грузинской Православной Церковью, в церквах на освобожденных от оккупации территориях клир был очищен от пособников фашистов. В августе 1945 г. согласно указу властей церковь получила право приобретать здания и предметы культа. 1945 г. согласно указу властей церковь получила право приобретать здания и предметы культа. С большим воодушевлением в церковной среде Русской Православной Церкви в СССР и за рубежом были восприняты указы Президиума Верховного Совета СССР 1946-1947 гг. о праве предоставления советского гражданства гражданам Российской империи, проживавшим за рубежом. Митрополит Евлогий был первым из русских эмигрантов, получившим советский паспорт. После долгих лет эмиграции в СССР вернулись многие архиереи и священники. Среди них были митрополит Саратовский — Вениамин, прибывший из США, митрополит Серафим, митрополит Новосибирский и Барнаульский — Нестор, архиепископ Краснодарский и Кубанский — Виктор, архиепископ Ижевский и Удмуртский — Ювеналий, епископ Вологодский — Гавриил, прибывший из Китая, архимандрит Мстислав, приехавший из ФРГ, настоятель Собора в Херсоне, протоиерей Борис Старк (из Франции), протопресвитер Михаил Рогожин (из Австралии) и многие другие. Как показали годы Великой Отечественной войны, религия, содержавшая в себе огромный духовный и нравственный потенциал, который она сохранила до наших дней, помогла нашему народу выдержать агрессию нацистских сил и одержать над ними победу.
Исторические источники:
Русская православная церковь и Великая Отечественная война. Сборник церковных документов. М., 1943.
Воскресный день 22 июня 1941 г., день нападения фашистской Германии на Советский Союз, совпал с празднованием памяти Всех святых, в земле Российской просиявших. Казалось бы, начавшаяся война должна была обострить противоречия между и государством, уже более двадцати лет гнавшим ее. Однако этого не произошло. Дух любви, присущий Церкви, оказался сильнее обид и предубеждений. В лице Патриаршего Местоблюстителя митрополита дала точную, взвешенную оценку разворачивавшихся событий, определила свое отношение к ним. В момент всеобщей растерянности, смуты и отчаяния голос Церкви прозвучал особенно отчетливо. Узнав о нападении на СССР, митрополит Сергий вернулся в свою скромную резиденцию из Богоявленского собора, где он служил Литургию, сразу же ушел к себе в кабинет, написал и собственноручно напечатал на машинке «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». «Невзирая на свои физические недостатки – глухоту и малоподвижность, – вспоминал позднее архиепископ Ярославский Димитрий (Градусов), – митрополит Сергий оказался на редкость чутким и энергичным: свое послание он не только сумел написать, но и разослать по всем уголкам необъятной Родины». Послание гласило: «Православная наша всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...». В грозный час вражеского нашествия мудрый первоиерарх увидел за расстановкой политических сил на международной арене, за столкновением держав, интересов и идеологий главную опасность, грозившую уничтожением тысячелетней России. Выбор митрополита Сергия, как и каждого верующего в те дни, не был простым и однозначным. В годы гонений он вместе со всей пил из одной чаши страданий и мученичества. И теперь всем своим архипастырским и исповедническим авторитетом убеждал священников не оставаться молчаливыми свидетелями и тем более не предаваться размышлениям о возможных выгодах по другую сторону фронта. В послании четко отражена позиция Русской Православной Церкви, основанная на глубоком понимании патриотизма, чувстве ответственности перед Богом за судьбу земного Отечества. Впоследствии на Соборе епископов Православной Церкви 8 сентября 1943 г. сам митрополит, вспоминая о первых месяцах войны, говорил: «Какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде, чем мы успели определить, как-нибудь свое положение, оно уже определилось, – фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили... Так что уже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, т. е. безусловно отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать, враждебную к нашей стране». Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель выпустил до 23-х патриотических посланий.
Митрополит Сергий не был одинок в своем призыве к православному народу. Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) призывал верующих «жизнь свою положить за целость, за честь, за счастье любимой Родины». В своих посланиях он прежде всего писал о патриотизме и религиозности русского народа: «Как во времена Димитрия Донского и святого Александра Невского, как в эпоху борьбы с Наполеоном, не только патриотизму русских людей обязана была победа Русского народа, но и его глубокой вере в помощь Божию правому делу… Мы будем непоколебимы в нашей вере в конечную победу над ложью и злом, в окончательную победу над врагом».
С патриотическими посланиями к пастве обращался и другой ближайший сподвижник Местоблюстителя митрополит Николай (Ярушевич), который часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди , которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: «Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее».
В далекой Америке бывший глава военного духовенства белой армии митрополит Вениамин (Федченков) призывал Божие благословение на воинов советской армии, на весь народ, любовь к которому не прошла и не уменьшилась в годы вынужденной разлуки. 2 июля 1941 г. он выступил на многотысячном митинге в Медисон-Сквер-Гарден с обращением к соотечественникам, союзникам, ко всем людям, сочувствовавшим борьбе с фашизмом, и подчеркнул особый, промыслительный для всего человечества характер совершавшихся на Востоке Европы событий, сказав, что от судьбы России зависят судьбы всего мира. Особое внимание Владыка Вениамин обратил на день начала войны – день Всех святых, в земле Российской просиявших, считая, что это есть «знак милости русских святых к общей нашей Родине и дает нам великую надежду, что начатая борьба кончится благим для нас концом».
С первого дня войны иерархи в своих посланиях выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников.
Характеристика действий Церкви в годы войны будет не полной, если не сказать, что действия иерархов, распространявших свои послания, были противозаконны, так как после постановления ВЦИК и СНК о религиозных объединениях 1929 г. район деятельности служителей культа, религиозных проповедников был ограничен местонахождением членов обслуживаемого ими религиозного объединения и местонахождением соответствующего молитвенного помещения.
Не только на словах, но и на деле не оставила народа своего, разделила с ним все тяготы войны. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень разнообразны. Епископы, священники, миряне, верные чада Церкви, совершали свой подвиг независимо от линии фронта: глубоко в тылу, на передовой, на оккупированных территориях.
1941 г. застал епископа Луку (Войно-Ясенецкого) в уже третьей по счету ссылке, в Красноярском крае. Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду. Он пришел к руководству райцентра и предложил свой опыт, знание и мастерство для лечения воинов советской армии. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. В октябре 1941 г. епископ Лука был назначен консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Он с головой погрузился в многотрудную и напряженную хирургическую работу. Самые тяжелые операции, осложненные обширными нагноениями, приходилось делать прославленному хирургу. В середине 1942 г. срок ссылки закончился. Епископ Лука был возведен в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя кафедру, он, как и раньше, продолжал хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества. Напряженная работа архиепископа в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 г. было опубликовано 2-е издание «Очерков гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944-м г. вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За эти два труда святителю Луке была присуждена Сталинская премия I степени. Часть этой премии Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.
Столь же самоотверженно в осажденном Ленинграде свои архипастырские труды нес митрополит Ленинградский Алексий, большую часть блокады проведший со своей многострадальной паствой. В начале войны в Ленинграде оставалось пять действующих храмов: Никольский Морской собор, Князь-Владимирский и Преображенский соборы и две кладбищенские церкви. Митрополит Алексий жил при Никольском соборе и служил в нем каждое воскресенье, часто без диакона. Своими проповедями и посланиями он наполнял души исстрадавшихся ленинградцев мужеством и надеждой. В Вербное воскресенье в храмах было прочитано его архипастырское обращение, в котором он призывал верующих самоотверженно помогать воинам честной работой в тылу. Он писал: «Победа достигается силой не одного оружия, а силой всеобщего подъема и могучей веры в победу, упованием на Бога, венчающего торжеством оружия правды, «спасающего» нас «от малодушия и от бури» (). И само воинство наше сильно не одной численностью и мощью оружия, в него переливается и зажигает сердца воинов тот дух единения и воодушевления, которым живет весь русский народ».
Имевшую глубокое духовно-нравственное значение деятельность духовенства в дни блокады вынуждено было признать и советское правительство. Многие священнослужители во главе с митрополитом Алексием были награждены медалью «За оборону Ленинграда».
Аналогичной наградой, но уже за оборону Москвы был награжден митрополит Крутицкий Николай и многие представители московского духовенства. В «Журнале Московской Патриархии» читаем, что настоятель московской церкви во имя Святого Духа на Даниловском кладбище, протоиерей Павел Успенский, в тревожные дни не покидал Москву, хотя обычно он жил за городом. В храме было организовано круглосуточное дежурство, очень тщательно следили за тем, чтобы на кладбище по ночам не задерживались случайные посетители. В нижней части храма было организовано бомбоубежище. Для оказания первой помощи при несчастных случаях при храме был создан санитарный пункт, где имелись носилки, перевязочный материал и необходимые лекарства. Супруга священника и две его дочери принимали участие в сооружении противотанковых рвов. Энергичная патриотическая деятельность священника станет еще более показательной, если упомянуть, что ему было 60 лет. У протоиерея Петра Филонова, настоятеля московской церкви в честь иконы Божией Матери «Нечаянная радость» в Марьиной роще, три сына служили в армии. Он также организовал в храме убежище, так же, как и все граждане столицы, в свою очередь стоял на постах охраны. И наряду с этим он вел большую разъяснительную работу среди верующих, указывая на вредное влияние вражеской пропаганды, проникавшей в столицу в разбрасываемых немцами листовках. Слово духовного пастыря было весьма плодотворным в те тяжелые и тревожные дни.
Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950–1960 гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком. Когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки. В докладе председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской Церкви от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства награждены орденами и медалями Великой Отечественной войны.
На оккупированной территории священнослужители являлись подчас единственным связующим звеном между местным населением и партизанами. Они укрывали красноармейцев, сами вступали в партизанские ряды. Священник Василий Копычко, настоятель Одрижинской Успенской церкви Ивановского района на Пинщине, в первый же месяц войны через подпольную группу партизанского отряда получил из Москвы послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, прочитал его своим прихожанам, несмотря на то, что фашисты расстреливали тех, у кого находили текст воззвания. С начала войны и до ее победного завершения отец Василий духовно укреплял своих прихожан, совершая богослужения ночью без освещения, чтобы не быть замеченным. Почти все жители окрестных деревень приходили на службу. Отважный пастырь знакомил прихожан со сводками Информбюро, рассказывал о положении на фронтах, призывал противостоять захватчикам, читал послания Церкви к тем, кто оказался в оккупации. Однажды в сопровождении партизан он приехал к ним в лагерь, обстоятельно ознакомился с жизнью народных мстителей и с того момента стал партизанским связным. Дом священника стал партизанской явкой. Отец Василий собирал продукты для раненых партизан, присылал и оружие. В начале 1943 г. фашистам удалось раскрыть его связь с партизанами. и дом настоятеля немцы сожгли. Чудом удалось спасти семью пастыря и переправить самого отца Василия в партизанский отряд, который впоследствии соединился с действующей армией и участвовал в освобождении Белоруссии и Западной Украины. За свою патриотическую деятельность священнослужитель был награжден медалями «Партизану Великой Отечественной войны», «За победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Личный подвиг сочетался со сбором средств по приходам на нужды фронта. Первоначально верующие переводили деньги на счет Комитета Государственной обороны, Красного Креста и других фондов. Но 5 января 1943 г. митрополит Сергий послал Сталину телеграмму с просьбой разрешить открытие банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех храмах страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 г. в одном Ленинграде, осажденном и голодающем, верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты страны 3182143 рубля.
Создание на церковные средства танковой колонны «Дмитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский» составляет особую страницу истории. Не существовало почти ни одного даже сельского прихода на свободной от фашистов земле, не внесшего свой вклад в общенародное дело. В воспоминаниях о тех днях протоиерея церкви села Троицкого Днепропетровской области И.В. Ивлева говорится: «В церковной кассе денег не было, а их надо было достать… Я благословил двух 75-летних старушек на это великое дело. Пусть их имена будут известны людям: Ковригина Мария Максимовна и Горбенко Матрена Максимовна. И они пошли, пошли уже после того, как весь народ уже внес свою посильную лепту через сельсовет. Пошли две Максимовны просить Христовым именем на защиту дорогой Родины от насильников. Обошли весь приход – деревни, хутора и поселки, отстоявшие в 5–20 километрах от села, и в результате – 10 тысяч рублей, сумма по нашим разоренным немецкими извергами местам значительная».
Собирались средства на танковую колонну и на оккупированной территории. Примером тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье. На оккупированной Псковщине для строительства колонны он сумел собрать среди верующих целую котомку золотых монет, серебра, церковной утвари и денег. Эти пожертвования на общую сумму около 500000 рублей были переданы партизанами на большую землю. С каждым годом войны сумма церковных взносов заметно росла. Но особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии. 10 октября в своем письме к И. Сталину возглавлявший Русскую после смерти Патриарха Сергия митрополит Ленинградский Алексий писал: «Эта забота со стороны всех верующих нашего Союза о детях и семьях наших родных воинов и защитников да облегчит великий их подвиг, а нас да соединит еще более тесными духовными узами с теми, кто не щадит и крови своей ради свободы и благоденствия нашей Родины». Духовенство и миряне оккупированных территорий после освобождения также активно включались в патриотическую работу. Так, в Орле после изгнания фашистских войск было собрано 2 млн рублей.
Историки и мемуаристы описали все битвы на полях сражений Второй мировой войны, но никто не в силах описать битвы духовные, совершавшиеся великими и безымянными молитвенниками в эти годы.
26 июня 1941 г. в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия по специально составленным текстам «Молебен в нашествие супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Великой Отечественной войны». Во всех храмах звучала молитва, составленная архиепископом Августином (Виноградским) в год наполеоновского нашествия, молитва о даровании побед русскому воинству, вставшему на пути цивилизованных варваров. Церковь наша с первого дня войны, не прерывая молитвы своей ни на один день, за всеми службами церковными усердно молилась Господу о даровании успеха и победы нашему воинству: «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов…».
Митрополит Сергий не просто призывал, но и сам был живым примером молитвенного служения. Вот что писали о нем современники: «Проездом из северных лагерей во Владимирскую ссылку в Москве находился архиепископ Филипп (Гумилевский); он зашел в канцелярию Митрополита Сергия в Бауманском переулке, надеясь увидеть Владыку, но тот был в отъезде. Тогда архиепископ Филипп оставил Митрополиту Сергию письмо, в котором были такие строки: «Дорогой Владыка, когда я думаю о Вас, стоящем на ночных молитвах, – я думаю о Вас, как о святом праведнике; когда же я размышляю о Вашей повседневной деятельности, то я думаю о Вас, как о святом мученике…».
Во время войны, когда решающая Сталинградская битва близилась к концу, 19 января Патриарший Местоблюститель в Ульяновске возглавил крестный ход на Иордань. Он горячо молился о победе русского воинства, но неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 г. митрополит, как рассказывал его келейник, архимандрит Иоанн (Разумов), пересилив недуг, попросил помочь подняться с постели. Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом.
Дивный духовный подвиг совершил во время Великой Отечественной войны преподобный Серафим Вырицкий. Подражая преподобному Серафиму Саровскому , молился он в саду на камне перед его иконой о прощении грехов людских и об избавлении России от нашествия супостатов. С горячими слезами умолял Господа великий старец о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Этот подвиг требовал от святого неизреченного мужества и терпения, это было воистину мученичество ради любви к ближним. Из рассказов родных подвижника: «…В 1941 г. дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним: дедушка говорил нам, что один молитвенник за страну может спасти все города и веси… Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…».
Обратилось тогда к Богу и множество простых людей, военнослужащих, тех, кто в годы гонений отошел от Бога. Их была искренна и носила зачастую покаянный характер «благоразумного разбойника». Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения русских военных летчиков, говорил: «Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: «Господи, прими мою душу"". Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А. Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с наполеоновской армией. Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., подчеркивал, что почти во всех церквах, в том или ином количестве были военные офицерского и рядового состава.
Война подвергла переоценке все стороны жизни советского государства, вернула людей к реальностям жизни и смерти. Переоценка происходила не только на уровне рядовых граждан, но и на уровне правительства. Анализ международного положения и религиозной ситуации на оккупированной территории убедили Сталина, что необходимо поддержать возглавлявшуюся Митрополитом Сергием Русскую Православную . 4 сентября 1943 г. митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с И.В. Сталиным. В результате этой встречи было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, избрание на нем Патриарха и решение некоторых других церковных проблем. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 г. Святейшим Патриархом был избран Митрополит Сергий. 7 октября 1943 г. был образован Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, что косвенным образом свидетельствовало о признании правительством факта существования Русской Православной Церкви и желании урегулировать с ней отношения.
В начале войны Митрополит Сергий писал: «Пусть гроза надвигается, Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы». Миллионы людей смогли снова присоединиться к Церкви Христовой. Несмотря на почти 25-летнее господство атеизма, Россия преобразилась. Духовный характер войны заключался в том, что путем страданий, лишений, скорбей в конечном итоге люди вернулись к вере.
В своих действиях Церковь руководствовалась причастностью к полноте нравственного совершенства и любви, присущих Богу, апостольским преданием: «Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем» (). Сохранить этот дух значило и значит остаться Единой, Святой, Соборной и Апостольской .
Источники и литература:
1 . Дамаскин И.А., Кошель П.А. Энциклопедия Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: Красный пролетарий, 2001.
2 . Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Отчий дом, 1994.
3 . Ивлев И.В., прот. О патриотизме и о патриотах с большими и малыми делами//Журнал Московской Патриархии. 1944. №5. С.24–26.
4 . История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т.1. 1917–1970. СПб: Воскресение, 1997.
5 . Марущак Василий, протод. Святитель-хирург: Житие архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). М.: Даниловский благовестник, 2003.
6 . Новопрославленные святые. Житие священномученика Сергия (Лебедева)//Московские Епархиальные Ведомости. 2001. №11–12. С.53–61.
7 . Наиболее почитаемые Петербургские святые. М.: «Фавор-XXI», 2003.
8 . Поспеловский Д.В. Русская Православная в XX веке. М.: Республика, 1995.
9 . Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и /Сост. Г.Штриккер. М.: Пропилеи, 1995.
10 . Серафимово благословение/Сост. и общ. ред. епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова). 2-е изд. М.: Про-Пресс, 2002.
11 . Цыпин В., прот. История Русской Церкви. Кн. 9. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1997.
12 . Шаповалова А. Родина оценила их заслуги//Журнал Московской Патриархии. 1944. №10.С. 18–19.
13 . Шкаровский М.В. Русская Православная при Сталине и Хрущеве. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, 1999.
Загрузка...