Блаженный старец схиархимандрит Севастиан (Стефан Васильевич Фомин) родился 28 октября/10 ноября 1884 года в селе Космодемьяновское Орловской губернии в бедной крестьянской семье. Отца его звали Василием, мать — Марфой. Они имели троих сыновей. Старшим был Илларион, 1872 года рождения, средним — Роман, 1877 года рождения, и младший в своем крещении назван был Стефаном в честь преподобного Стефана Савваита, творца канонов, в день памяти которого он родился.
В 1888 году родители возили детей в к старцу Амвросию. Стефану было тогда 4 года, но он хорошо запомнил это посещение и ласковые глаза благодатного старца.
Остался будущий батюшка Севастиан сиротой от отца 4-х лет, от матери 5-ти лет. Старшему брату Иллариону было в то время 17 лет. Чтобы справится с хозяйством и укрепить семью, через год после смерти родителей Илларион женился.
Стефан был привязан к среднему брату Роману за его нежную душу и мягкое сердце. Но Роман избрал путь иноческой жизни и в 1892 году упросил Иллариона отвезти его в Оптину пустынь, где был принят послушником в Иоанно-Предтеченский скит.
Стефан хорошо учился, закончил 3-х классную приходскую школу. Приходской священник давал читать ему книги. От рождения Стефан был слаб здоровьем и на полевых работах трудился мало, а больше на пастбищах пастухом.
Радостным утешением было для Стефана в зимнее, свободное от крестьянской работы время посещать в Оптиной пустыни среднего брата. Эти посещение имели большое духовное влияние на Стефана, и когда он подрос, стал просить Иллариона отпустить его в Оптину пустынь. Но брат не пускал, желая, чтобы Стефан помогал ему в ведении хозяйства.
В 1908 году в скиту Оптиной пустыни средний брат Роман Фомин по болезни келейно принял монашеский постриг с именем Рафаил, а 16 декабря 1908 года в монастырском храме во имя преподобной Марии Египетской о. Настоятелем Ксенофонтом был облечен в мантию.
К этому времени окрепла молодая семья старшего брата, и Стефан, утвердившись в своем желании иноческого жития, приезжает к о. Рафаилу в скит Оптиной пустыни, где 3 января 1909 года был принят келейником к старцу Иосифу .
Находясь при старце, Стефан обрел в нем великого духовного наставника. Впоследствии он часто вспоминал о том времени: «Жили мы (еще один келейник) со старцем, как с родным отцом. Вместе с ним молились, вместе кушали, вместе читали или слушали его наставления».
Старец Иосиф был уже на закате своих лет и силы заметно оставляли его. В апреле 1911 года старца постигла предсмертная болезнь и 9 мая душа его тихо отделилась от многострадального тела.
Велика была скорбь Стефана при кончине старца. Но Господь не оставил его безутешным. В келью о. Иосифа перешел старец Нектарий. Стефан остался при нем келейником и перешел под его старческое руководство.
В 1912 году Стефан был пострижен в рясофор.
У старца Нектария келейников было два. Старшим келейником был о.Стефан, он назывался «лето» за милосердие и сострадательность, а младшим — о. Петр (Швырев), он назывался «зима», был погрубее, построже. Когда народ в хибарки от долгого ожидания старца начинал унывать и роптать, о. Нектарий посылал для утешения о. Стефана. Когда же ожидавшие поднимали шум, тогда выходил о. Петр и со строгостью умиротворял и успокаивал народ.
А иногда и так бывало: обычно старец о. Нектарий из келий выходил поздно, в 2-3 часа дня. Народ то и дело посылал о. Стефана сказать старцу, что его ждут, что многим надо уезжать домой.О. Стефан шел в келью к старцу, который тут же говорил: «Сейчас собираюсь, одеваюсь, иду», — но не выходил. А когда выйдет, то при всех обращается к о.Стефану: «Что же ты до сих пор ни разу не сказал, что меня ждет с нетерпением столько народа?» А о. Стефан просит прощения и кланяется ему в ноги. Но иногда старец говорил посетителям: «Вы об этом спросите моего келейника о. Стефана, он лучше меня посоветует, он прозорлив».
В Великую Субботу, 13 апреля 1913 года в больнице от туберкулеза легких скончался о. Рафаил, будучи за день до смерти пострижен в схиму.
Пострижение в мантию с именем Севастиан (в честь мученика Севастиана (память 18 / 31 декабря) о. Стефан принял в 1917 году. Прогремела революция. Рухнуло многовековое здание государства Российского. Началось время гонения на Церковь Христову. 10/23 января 1918 года декретом СНК Оптина пустынь была закрыта, но монастырь продолжал существовать под видом сельскохозяйственной артели. На территории монастыря был организован музей «Оптина пустынь». Скит уже не существовал, но старец Нектарий оставался жить со своими келейниками в старческой хибарке и, изнемогая под бременем скорбей, продолжал принимать народ.
В 1923 году в конце пятой недели Великого Поста в монастыре начала работать ликвидационная комиссия. Церковные службы прекратились. Монахи постепенно выселялись. В этот период времени о. Севастиан принял рукоположение во иеродиакона.
В марте 1923 года был арестован и выслан за пределы губернии старец Нектарий. Первое время старец жил в селе Плохино (в 45-ти верстах от Козельска), затем перебрался в село Холмищи Брянской губернии (в 50-ти верстах от Козельска). После ареста старца о. Севастиан жил в Козельске вместе с оптинской братией и часто навещал старца в его изгнании.
В 1927 году епископом г. Калуги о. Севастиан был рукоположен в иеромонаха.
29 апреля 1928 года последовала кончина . Выполняя благо-словение старца после его смерти уезжать служить на приход, о. Севастиан уехал сначала в Козельск, потом в Калугу, а затем, по приглашению настоятеля Ильинской церкви г. Козлова и благочинного протоиерея Владимира Андреевича Нечаева приехал в Козлов и от архиепископа Тамбовского и Козловского Вассиана (Пятницкого) получил назначение в Ильинскую церковь. О. Севастиан служил там с 1928 по 1933 год вплоть до ареста. В Козлове он вел активную борьбу с обновленцами. Он поддерживал связь с бывшей в рассеянии . В Козлов к о. Севастиану стали съезжаться сестры по духу. Первыми приехали инокини разоренного Шамординского монастыря Агриппина, Феврония и Варвара, которые остались с батюшкой навсегда, были рядом в годы его заключения в Карлаге и в Караганде жили до самой смерти.
В это время в Козлове проживали и другие иноки и инокини из разоренных монастырей, а также миряне, посещавшие прежде Оптину пустынь. И сердца искренне ищущих спасения неведомой силой влеклись к о. Севастиану. Это не могло не обратить на себя внимания местных властей.
25 февраля 1933 года о. Севастиана вместе с инокинями Варварой, Агриппиной и Февронией арестовали и отправили в Тамбовское ОГПУ для прохождения следствия. На допросах следователями выявлялись контакты о. Севастиана с едиными по духу людьми, а так же его отношение к Советской власти. На это батюшка дал прямой ответ: «На все мероприятия Советской власти я смотрю как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие взгляды я высказывал среди своих приближенных, а так же и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему. При этом говорил, что нужно молиться Богу, а так же жить в любви, тогда только мы от этого избавимся. Я мало был доволен Советской властью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается Православная вера».
2 июня 1933 года заседание Тройки ПП ОГПУ по НЧО по внесудебному рассмотрению дел постановило: «Фомина Степана Васильевича, обвиняемого по ст. 58-10, УК, заключить в исправтрудлагерь сроком на 7 лет, считая срок с 25/2 1933 г» .
Много позднее батюшка рассказывал о своем пребывании в Тамбовском ОГПУ: «Было у меня такое испытание: когда меня принуждали отречься от Православной веры, то поставили в одной рясе на всю ночь на мороз и стражу приставили. Стража менялась через каждые два часа, а я бессменно стоял на одном месте. Но Матерь Божия опустила на меня такой «шалашик», что мне было в нем тепло. А утром меня повели на допрос и говорят: «Коль ты не отрекся от Христа, так иди в тюрьму». И посадили на 7 лет.
О. Севастиан был отправлен в Тамбовскую область на повалку леса. Духовные дети узнали место лесоповала и, невзирая на дальность расстояния, находили возможным приносить ему передачи, утешать и поддерживать кто чем мог. Через год о. Севастиан был отправлен в Карагандинский лагерь, в поселок Долинка, куда прибыл 26 мая 1934 года.
Караганда в то время представляла собой сеть разрозненных поселков, основанных в начале века переселенцами из России. А вокруг на сотни километров тянулась бескрайняя степь, выжженная палящим солнцем летом, а зимой — с бушующими буранами, пронизывающими леденящим ветром все живое и заметающими снегом по самые крыши ветхие саманные домики.
В начале 30-х годов для освоения целинных земель Центрального Казахстана и разработки Карагандинского угольного бассейна в окрестности Караганды стали свозить «раскулаченные» крестьянские семьи, называемые «спецпереселенцами». Жилищем им служили ямы в степи, покрытые чем угодно, чтобы только можно было в них укрыться от ветра, дождя и снега. Эти жилища спецпереселенцы копали себе сами. Постепенно они стали выстраивать саманные бараки, которые были сырыми и неотапливаемыми. Антисанитарные условия, недостаток хлеба, воды, холод, цинга и разбушевавшийся тиф, в период 1931-1933 гг. стали причиной массовой гибели людей.
Кроме спецпереселенческих обсерваций, Казахстанская степь стала покрываться сетью отделений образованного в 1931 году филиала ГУЛАГА — Карлага, куда, вместе с людьми уголовного мира пошли этапы жертв политических репрессий. Столицей Карлага был поселок Долинка (33 км от Караганды), ворота, куда пребывали заключенные — станция Карабас, и братской могилой тысячи тысяч его узников стала вся безбрежная степь Центрального Казахстана.
О своем пребывании в лагере батюшка вспоминал, что там били, истязали, требовали одного: отрекись от Бога. Он сказал: «Никогда». Тогда его отправили в барак к уголовникам. «Там, — сказали — тебя быстро перевоспитают». Можно представить, что делали уголовники с пожилым и слабым священником.
По слабости здоровья батюшку поставили работать хлеборезом, затем сторожем складов в зоне лагеря. В последние годы заключения о. Севастиан был расконвоирован и жил в каптерке в третьем отделении лагеря, находящегося близ Долинки.
Он возил на быках воду для жителей ЦПО. Бывало, зимой привезет воду, подойдет к быку и греет об него окоченевшие руки. Ему вынесут и подарят варежки. А на следующий день он опять приезжает без варежек (подарил кому-нибудь, или отобрали) и снова греет руки об быка. Одежда на нем старая, драненькая. Когда по ночам батюшка замерзал, он забирался в ясли к скоту и согревался теплом животных. Жители ЦПО давали ему продукты — пироги, сало. Что мог, он кушал, а сало отвозил заключенным в отделение. «В заключение я был, — вспоминал батюшка, — а посты не нарушал. Если дадут баланду какую-нибудь с кусочком мяса, я это не ел, менял на лишнюю пайку хлеба».
Сестрам Варваре и Февронии, арестованным с батюшкой, срок не дали. Сестру Агриппину отправили на Дальний Восток, где через год ее освободили. Она написала батюшке о своем намерении ехать на родину, а он благословил ее немедленно приехать в Караганду. В 1936 году она приехала, получила свидание с о. Севастианом и он предложил ей купить домик в районе Большой Михайловки, поближе к Карлагу, поселиться в нем, а к нему ездить каждое воскресенье на попутной машине.
Спустя два года в Караганду приехали сестры Феврония и Варвара и купили домик на Нижней улице — амбарик старенький с прогнувшимся потолком.Сестры познакомились с верующими и стали потихоньку собираться для совместной молитвы. Узнав, что в Долинке находится о. Севастиан, верующие стали помогать ему. В воскресные дни сестры приезжали к батюшке в отделение. Кроме продуктов и чистого белья они привозили Святые Дары, поручи, епитрахиль. Все вместе выходили в лесок, батюшка причащался сам и сестер исповедывал и причащал. Заключенные и лагерное начальство полюбили батюшку. Злобу и вражду побеждали любовь и вера, которые были в его сердце. Многих в лагере он привел к вере в Бога и не просто к вере, а к вере настоящей. И когда о.Севастиан освобождался, у него в зоне были духовные дети, которые по окончании срока ездили к нему в Михайловку. А много лет спустя, когда открылась в Михайловке церковь, жители Долинского отделения ЦПО поехали туда и узнали в благообразном старце-священнике своего водовоза.
Подходил к концу срок заключения. О. Севастиан был освобожден из лагеря 29 апреля 1939 года накануне праздника Вознесения Господня. Он пришел к своим послушницам в крошечный домик в Большой Михайловке. Сестры работали, батюшка занимался хозяйством. Вместе молились, батюшка тайно служил Литургию и ежедневно вычитывал суточный круг богослужений.
Перед войной он ездил в Тамбовскую область. Духовные чада старца, много лет ожидавшие его возвращения из лагерей, надеялись, что он останется с ними в России. Но батюшка, искавший исполнения не своей воли, а предавая себя в волю Божию, прожив неделю в селе Сухотинка, снова возвратился в Караганду, в тот удел, который был назначен ему Божественным промыслом.
Население Караганды в те годы составляли прикрепленные к угольным шахтам с пометкой «навечно» все те же спецпереселенцы, а так же освобождавшиеся со справкой «вечная ссылка в Караганду» бывшие узники Карлага. Более двух третьих населения города не имело паспортов. Жили ссыльные в темных чуланах, землянках и сарайчиках, и каждые 10 дней они обязаны были отмечаться в комендатурах.
Была голодным городом, особенно плохо с хлебом было в военные и послевоенные годы. О.Севастиан сам ходил в магазин получать хлеб по карточкам. Одевался он, как простой старичок, в очень скромный серенький костюмчик. И вот он шел, занимал очередь. Очередь подходила, его отталкивали, он снова становился в конец очереди и так не один раз. Люди это заметили и, видя его незлобие и кротость, стали без очереди пропускать батюшку и давать ему хлеб.
В 1944 году был куплен на Западной улице дом побольше. О. Севастиан ходил по дому, все по-хозяйски оглядывал и говорил, что и как надо переоборудовать. «Да зачем же, батюшка — возражали сестры, — не в Казахстане же нам век вековать! Вот кончится война и поедем с вами на Родину». «Нет, сестры — сказал батюшка, — здесь будем жить. Здесь вся жизнь другая и люди другие. Люди здесь душевные, сознательные, хлебнувшие горя. Так что, дорогие мои, будем жить здесь. Здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина, ведь за десять лет уже и привыкли».
В новом доме на Западной улице была устроена небольшая домовая церковь, где о. Севастиан тайно совершал Божественную Литургию.
А однажды, когда о. Севастиан ходил с монахинями на кладбище, что за поселком Тихоновкой, где по средине кладбища были общие могилы, в которые клали в день по двести покойников спецпереселенцев, умиравших от голода и болезней и зарывали их без погребения, без насыпи, без крестов, и, посмотрев на все это и обо всем наслушавшись, старец сказал: «Здесь день и ночь, на этих общих могилах мучеников, горят свечи от земли до неба». И был старец молитвенником за всех их.
Шло время. Жители Михайловки, узнав о батюшке, стали приглашать его к себе, в свои дома. Разрешения на совершение треб не было, но о. Севастиан ходил безотказно. Народ в Караганде был верный — не выдадут.
Не только в Михайловке, но и в других районах полюбили батюшку, поверили в силу его молитвы. Со всех краев в Караганду стали съезжаться духовные чада старца — монашествующие и миряне, ищущие духовного руководства. Ехали из Европейской части России, с Украины, из Сибири, с дальних окраин Севера и Средний Азии. Он всех принимал с любовью и помогал устроиться на новом месте.
А Караганда росла и строилась, вбирая в себя разделенные участками степи, шахтами и рудниками старые переселенческие поселки, поселки спецпереселенцев 30-х годов, селения немцев, высланных в Караганду из Поволжья в военные годы. Первым был выстроен Копай-город, затем поселки 1-го и 2-го рудников, затем возле крупных шахт был отстроен Старый город и уже после войны стал строиться со всем размахом областного центра Новый город. Михайловка оказалась самым близким районом, вплотную прилегающим к Новому городу. А церковь в была только одна — на 2-м руднике.
В ноябре 1946 года по благословению старца православные жители Большой Михайловки подали в соответствующие местные органы власти заявление о регистрации религиозной общины. Не добившись на месте положительного результата, верующие неоднократно обращались с ходатайством в Алма-Ату, ездили хлопотать в Москву. В результате в 1951 году Михайловский молитвенный дом, где некоторое время все-таки совершались требы, был окончательно закрыт. И только в 1953 году добились разрешения на совершение в Большемихайловском молитвенном доме церковных таинств и обрядов — крещения, отпевания, венчания, исповеди. Теперь к батюшке могло обращаться гораздо большее число людей.
К Большемихайловскому приходу, кроме Нового города, примыкали районы Мелькомбината, Федоровского пласта, Михайловской железнодорожной станции, районы Сарани, Дубовки, 10 кирзаводов, район Новостройки, районы пяти карагандинских угольных разрезов, несколько шахт и прочие (всего около 20 пунктов). А батюшка был один, помогали ему только монахини. Но главное —Литургию батюшка мог служить только тайно, на частных квартирах верующих. И после утомительного трудового дня, после келейной молитвы, батюшка в 3 часа ночи шел по карагандинским улицам в заранее обусловленный дом, куда по одному, по два собирались православные. По Великим праздникам Всенощное бдение служили с часа ночи, а после короткого перерыва совершалась Божественная Литургия. Службу заканчивали до рассвета и так же, по одному, по два люди расходились по домам.
А хлопоты об открытии храма продолжались. Снова и снова ездил в Москву преданный батюшке человек — Александр Павлович Кривоносов. И привез, наконец, в 1955 году исходатайствованный им документ о регистрации религиозной общины в Большой Михайловке.
Начались реконструкционные работы по переоборудованию жилого дома в храмовое здание. Всем руководил о.Севастиан. Были сняты перегородки между стенами, углублен пол, на крыше сооружен голубой купол-луковка. И в 1955 году в день праздника Вознесения Господня была освящена церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. О. Севастиан был настоятелем этой церкви 11 лет — с 1955 по 1966 т. е., до дня своей кончины.
22 декабря 1957 года, в день празднования иконы Божией Матери «Нечаянная радость», батюшка был возведен в сан архимандрита и награжден Патриаршей грамотой «За усердное служение Святой Церкви».
В 1964 году ко дню своего ангела о. Севастиан был награжден архиерейским посохом — награда, примеров не имеющая.
Перед блаженной своей кончиной батюшка был пострижен в схиму.
Неутомимое подвижническое служение Православной Церкви от послушника в скиту Введенской Оптиной пустыни до настоятельства и посвящения в сан архимандрита о. Севастиан исполнял 57 лет — с 1909 по 1966 год.
Батюшка сохранял безупречное исполнение церковного Устава, не допуская при богослужении пропусков или сокращений. Церковные службы были для него неотъемлемым условием его внутренней жизни. Батюшка особенно благоговел перед праздниками Вознесения Господня и Святой Троицы, как завершающими дело Христа Спасителя, как венцом всех Таин Христовых. В беседах его любимым образом был Иоанн Богослов, память которого он совершал особенно торжественно и благоговейно. Часто скорбел о недостаточном почитании своей паствой этого Апостола Любви, и говорил: «Вот сегодня день памяти перенесения мощей Святителя Николая, — и церковь полна народа. А вчера был праздник святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, — и церковь была полупуста. Как же вы не понимаете кто выше и кого надо больше почитать? Какой праздник больше?» Также он особенно чтил все семь дней памяти Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и память святых бессребреников Косьмы и Дамиана (1/14 июля) — покровителей той местности, где батюшка родился.
Постоянной заботой о.Севастиана было устроение в людских душах глубокого мира. Жизнь свою и своей паствы он старался приблизить к жизни монастырской. Очень огорчался, если кто не слушался и не выполнял его совета — это было всегда во вред и часто к несчастью человека. Огорчался он до скорби. Отчитает, отвернется и не благословит. Если же увидит слезы, или же, что человек раскаялся и в конце концов послушался его совета, очень обрадуется, пожалеет его и через некоторое время сам чем-нибудь порадует. Однажды он говорил одной девушке: «Ты же не послушалась меня, что же ты теперь пришла, плачешь и просишь? Почему? Ведь я же... — запнулся, — не всегда ошибаюсь». Таково было его смирение. Даже плакал батюшка от непослушания чад. Также часто плакал, принимая исповедь.
Любовь батюшки была нежная, заботливая. Иногда он сердился, но редко. Он не жалел времени на беседу с человеком. Жизнь верных чад батюшки была примером порядка. Их называли «батюшкины», говорили, что добрая половина Михайловки, как негласный монастырь.
Здоровье у батюшки было слабое. Особенно страдал он от сужения пищевода. Все знали, что во время еды его нельзя беспокоить и отвлекать разговорами. Он тут же начинал кашлять, что иной раз заканчивалось рвотой. Эта болезнь была следствием нервных потрясений, во множестве перенесенных старцем за его долгую жизнь. Он всегда был в напряжении. Когда церковь была еще не зарегистрирована и о.Севастиан тайно, с самыми близкими служил обедню, он постоянно испытывал чувство страха. Он говорил: «Вот вам — батюшка, послужи! А вы знаете, что я переживаю?» Ведь он нарушал закон, в любое время могли прийти и всех арестовать. И впоследствии, когда в церкви служили открыто, у батюшки этот страх немного оставался. Однажды кто-то из чад сказал батюшке: «Я боюсь вот такого-то человека». А он улыбнулся, и говорит: «Да? А я вот не боюсь его. Я никого не боюсь. А вот боюсь, что церковь закроют. Вот этого я боюсь. Я за себя не боюсь, я за вас боюсь. Я знаю что мне делать. А что вы будете делать я не знаю».
Когда батюшка был в силе, он после каждой литургии служил молебен. Пел хор, читались два акафиста. А когда ослабел, акафисты читались наполовину. В конце молебна батюшка давал целовать крест и обязательно говорил слово. На молебны оставалась вся церковь. В церкви было много молодежи. Только на клиросе дискантовые партии до 17-ти девочек стояло пело. Хор был женский, как монастырский, пели оптинским напевом, и сам батюшка иногда выходил на клирос и пел.
По монастырскому обычаю о. Севастиан особенно любил совершать заупокойные службы, и ежедневно сам служил панихиды. Говорил, что больше любит отпевать и поминать женщин, потому что на них гораздо меньше грехов. Ему были видны грехи усопших.
Несомненно, что батюшка обладал даром прозорливости, хотя этот дар он не выказывал явно. Так же о.Севастиан никого не исцелял и не отчитывал открыто и по своей скромности и простоте всегда говорил: «Да я никого не исцеляю, никого не отчитываю, идите в больницу». «Я — говорил он, — как рыба, безгласный,» — так он себя уничижал. Батюшка помогал людям своей тайной молитвой.Он был совершенно лишен самолюбования и самодовольства. Напротив, часто говорил: «Я человек малограмотный, 4 класса закончил и дара слова у меня нет, и голоса у меня нет». Проповеди он чаще читал по книге, ничего от себя не прибавляя. А сидя за столом со своими духовными детьми, иногда что-нибудь рассказывал, но спокойно, скромно, не выставляя себя напоказ.
О.Севастиан был очень деликатным, тактичным, никогда никого не унизил, не оскорбил, не оборвал, он никогда не подчеркивал физических недостатков человека. И в его присутствии никому не приходило в голову сказать про кого-то, что он глухой, слепой, хромой и прочее. Вокруг батюшки было высоконравственное поле, попадая в которое, делать подлости, говорить грубо было невозможно. Представители местной власти все разговоры предпочитали вести со вторым священником — о. Александром Кривоносовым. Духовная высота о.Севастиана ими явно ощущалась, она как бы пугала их, внушая благоговейный страх. Однажды уполномоченный по делам религии при Облисполкоме стал требовать от старосты батюшкиного храма, чтобы священнослужители перестали выезжать в г. Сарань и пос. Дубовку, так как они относятся к другому району. Староста передал это требование батюшке, и батюшка на другой день вместе со старостой сам поехал в Облисполком. И когда о.Севастиан заговорил с уполномоченным, тот сразу переменил тон — стал объясняться и даже извиняться перед батюшкой. Батюшка обратился к нему: «Товарищ уполномоченный, вы уж нам разрешите по просьбе шахтеров совершать требы в Сарани, в Дубовке и в других поселках. Иногда просят мать больную причастить, или покойника отпеть». Уполномоченный благосклонно отвечал:»Пожалуйста, о. Севастиан, исполняйте, не отказывайте им». И какие батюшка ни предлагал ему вопросы, он почти ни в чем не отказал и старосте впоследствии уже никогда не упоминал об этом.
У батюшки не было особых любимчиков, ко всем он относился ровно и этим еще больше сплачивал вокруг себя людей. У него была духовная мудрость, великое терпение. Когда кто-нибудь ропщет на ближнего, он скажет: «Я вас всех терплю, а вы одного потерпеть не хотите». Не поладит кто, он беспокоится: «Я настоятель, а всех вас слушаю.» Он заботился о спасении каждого, это была его цель. Он просил: «Мирнее живите». Однажды поехали на требу и забыли кадило. Стали друг друга укорять. Батюшка сказал: «Я сам виноват», — и все замолкли.
Он часто ездил в поселки Дубовка, Сарань, на Федоровку, в Топар. На дому крестил, на дому отпевал. В тех местах, где он бывал, в данный момент образованы приходы по его молитвам. Бывал он и в поселке Долинка, где отбывал срок заключения. Но особенно о.Севастиан любил посещать поселок Мелькомбинат. Он говорил, что в Михайловке у него «Оптина», а на Мелькомбинате — «Скит». Туда по благословению батюшки переезжали многие верующие из разных уголков Караганды: Майкудука, Тихоновки, Пришахтинска, Компанейска. В основном на Мелькомбинате жили семьи, или, точнее, остатки семей, уцелевшие после перенесенной ими в начале 30-х годов трагедии спецпереселения. Насельники Мелькомбината — это люди с исстрадавшимися сердцами, переломанными судьбами, овдовевшие жены, осиротевшие дети. У каждого была своя боль, свои душевные раны. Были люди с тяжелыми характерами, капризные, мнительные, агрессивные, замкнутые. Но батюшка находил подход к каждой страдающей душе. Так же среди людей, окружавших старца было много монашествующих, высланных в Караганду в годы гонений или позднее приехавших к нему из России и других республик. Среди них были люди уникальные, талантливые, подвижники высокой духовной жизни. В целом это была крепкая христианская община, степной казахстанский «скит», который во время безбожного коммунистического режима сумел организовать и взрастить на святой земле карагандинских лагерей оптинский старец.
На Мелькомбинате со своей младшей дочерью и внучкой жил приехавший к батюшке овдовевший его старший брат Илларион. Пред смертью он был пострижен в рясофор и батюшка сам отпевал своего старшего брата инока Иллариона.
О.Севастиан не благословлял своим духовным чадам ездить по монастырям. «Здесь, — говорил он, — и Лавра, и Почаев, и Оптина. В церкви службы идут — все здесь есть». Если кто-то собирался куда переезжать, он говорил: «Никуда не ездите, везде будут бедствия, везде — нестроения, а Караганду только краешком заденет».
Святейший Патриарх Алексий очень желал видеть старца Севастиана и беседовать с ним. Он благословил Владыку Питирима (Нечаева) привезти батюшку хотя бы самолетом. Но батюшка был уже слаб и не дал согласия: «Самолетом я не гожусь летать»— ответил Старец и остался в Караганде.
Так в подвиге любви и самоотверженного служения Богу и ближним шли годы. Батюшка стал заметно слабеть. С января 1966 года здоровье его сильно ухудшилось, обострились хронические заболевания. Очень угнетало о. Севастиана то, что ему стало трудно служить Литургию — он часто кашлял во время служения, задыхался. Врачи предложили ему утром перед службой делать уколы. Батюшка согласился. После укола и отдыха он мог, хотя и с трудом, идти в храм и служить. Но болезнь прогрессировала, и вскоре он не мог дойти до церкви даже после укола. Мальчики иподиаконы, послушники батюшки соорудили легкое кресло из алюминиевых трубок и в кресле стали носить о.Севастиана в церковь. Первое время он очень смущался, но потом привык.
Батюшка часто напоминал о смерти, о переходе в вечность. Когда к нему обращались с вопросом: « Как мы будем жить без вас?» — он строго отвечал: « А кто я? Что? Бог был, есть и будет! Кто имеет веру в Бога, тот, хотя за тысячи километров от меня будет жить и спасется. А кто, пусть даже и тягается за подол моей рясы, а страха Божия не имеет, не получит спасения».
Наступил Великий пост 1966 года — последний в жизни старца. Первую неделю поста о.Севастиан служил ежедневно, сам читал ясным и четким голосом Великий покаянный канон преп. Андрея Критского. В воскресенье Торжества Православия служил Литургию. В эти дни он ни с кем не беседовал, никого не принимал.
Проходила вторая, третья седмица Великого поста. Все шло, как обычно.
В воскресение шестой седмицы батюшка не служил, а сидел в алтаре в кресле. После причащения велел спеть: « Покаяния отверзи ми двери Жизнодавче».. С этого дня силы стали заметно покидать его.
10 апреля в пасхальную ночь, о. Севастиан хотел, что бы его несли в церковь, но не смог подняться. Все, окружавшие его пришли в душевное смятение, но батюшка сказал: «Зачем вы ушли из церкви? Я еще не умираю. Еще успею и здесь и с покойниками похристосоваться. Идите спокойно на службу.»
Утром 12 апреля, во вторник Пасхи о. Севастиан чувствовал себя лучше, дышал свободно. «Одевайте мне сапоги — сказал он келейнице, — я должен выйти к людям, похристосоваться, чтобы они не печалились, я обещал. Скажу всем главное». Мальчики понесли батюшку в церковь. Он был в мантии, в клобуке. Посидел немного у престола, потом поднялся, вышел в царские врата на амвон. Встал, опираясь на посох, и стал прощаться с народом: «Прощайте, дорогие мои, ухожу я уже. Простите меня, если чем огорчил кого из вас. Ради Христа простите. Я вас за все прощаю. Жаль, жаль мне вас. Прошу вас об одном, об одном умоляю, одного требую, любите друг друга. Чтобы во всем был мир между вами. Мир и любовь. Если послушаете меня, а я так вас прошу об этом, будете моими чадами. Я недостойный и грешный, но много любви и милости у Господа. На него уповаю. Если удостоит меня Господь светлой своей обители, буду молиться о вас непрестанно. И скажу: « Господи, Господи! Я ведь не один, со мною чада мои. Не могу я войти без них, не могу один находиться в светлой Твоей обители. Они мне поручены Тобою»... и потом тихо, еле слышно: « Я без них не могу». — Сказал, хотел поклониться, но не смог, только наклонил голову. Мальчики подхватили его под руки, повели в алтарь. В храме все плакали.
В ночь на пятницу батюшка почти не спал, томился, ловил воздух, говорил: «Во всем теле нет ни одного живого местечка безболезненного. Позвоночник, как раскаленным железом, жжет, дышать нечем. А паче всего — томление духа». Все спрашивал который час.
Вечером приехал из Кокчетава игумен Димитрий. Позвонили в Алма-Ату — спрашивали разрешения, чтобы о. Димитрий постриг батюшку в схиму. Владыка ответил: «Не надо. Завтра из Москвы прилетит владыка Питирим и все сделает»
В субботу 16 апреля в 9 часов утра приехал с аэропорта . Сразу прошел к старцу и был поражен его видом. «Таким я его никогда, ни при какой болезни не видел» — сказал он потом окружающим.
После обеда состояние о. Севастиана резко ухудшилось, он просил срочно пригласить к нему владыку Питирима. Пришел владыка. Батюшка просил его сейчас же приступить к чину пострижения в схиму.
После пострига батюшка говорил очень мало. Удивительно преобразилось его лицо и весь его вид. Он был преисполнен такой благодати, что при взгляде на него трепетала душа и остро ощущалась собственная греховность. Это был величественный Старец и уже не здешнего мира житель.
В понедельник вечером, на парастас Радоницы, о. Севастиана носили в церковь. Он слушал пение, часто крестился. Служил владыка Питирим. Когда пропели «Вечная память», велел нести его домой. После службы беседовал с прилетевшим из Мичуринска о. Иоанном. « Успели вы ко мне приехать, а я успел сегодня похристосоваться со всеми усопшими и помолиться за них. Вот ведь, день какой хороший! Сегодня владыка помолился, и завтра помолится за всех моих усопших чад. Дожил я до Радоницы. Господь милостив. А усопшим так нужны, так дороги молитвы за них живых. Я за усопших больше всего всегда молился. И вам, о. Иоанн, завещаю: молитесь за усопших больше всего. За все слава Богу! Слава Богу за все!»
В 5 часов 30 минут владыка Питирим стал служить панихиду. По окончании панихиды началось облачение. Батюшка был совсем теплый, лицо спокойное, как живое. У батюшки тела почти нет, одни кости. Обтерли его оливковым маслом, надели схиму, владыка покрыл его сверху мантией, закрыл клобуком лицо.
Со всех концов Казахстана, Сибири, Европейской части России под благодатную сень батюшкиного храма съезжалось духовенство и миряне — духовные чада старца. Священники безприрывно служили панихиды, пел хор. А люди все ехали и ехали. От святейшего Патриарха АлексияI была получена телеграмма: «Выражаю соболезнование прихожанам храмам по случаю кончины благодатного старца архимандрита Севастиана. Вашему Преосвященству, Епископу Волоколамскому Питириму благо-словляется совершить погребение в Бозе почившего. Патриарх Алексий».
На третий день батюшку хоронили на Михайловском кладбище. На катафалке гроб везли только небольшой отрезок пути до шоссе. Свернув на шоссе, гроб понесли на кладбище на вытянутых вверх руках. Он плыл над огромной толпой народа и был отовсюду виден. Все движение на шоссе было остановлено, народ шел сплошной стеной по шоссе и по тротуарам. Окна домов были раскрыты — из них глядели люди. Многие стояли у ворот своих домиков и на скамейках. Хор девушек с пением «Христос Воскресе» шел за гробом. «Христос Воскресе» — пела вся многотысячная толпа. Когда процессия проходила мимо цементного завода, весь забор был заполнен сидящими на нем рабочими, и вся смена в запачканных мокрым раствором спецовках высыпала на заводской двор. Сквозь толпу ко гробу пробирались люди, что бы коснутся его рукой. Многие ушли вперед и ожидали гроб на кладбище.
Могила для батюшки была вырыта на краю кладбища, а за ней простиралась необъятная казахстанская степь. У могилы отслужили литию, гроб опустили в могилу, насыпали могильный холм, поставили крест.
Вечная память тебе, Благостный Старец, неустанный молитвенник, источник живой воды, преподатель целительного врачества — слова, от Духа истекающего.
И в Соборе Воронежских святых
В миру Степан Васильевич Фомин, родился 28 октября года в селе Космодемьянское Орловской губернии в бедной крестьянской семье. После смерти родителей пятилетний Степан стал жить с семьёй старшого брата. Средний его брат принял постриг в Оптиной Пустыни . Степан хорошо окончил трёхклассную приходскую школу, книги ему давал читать приходской священник. Мальчик был слаб здоровьем, в полевых работах участвовать не мог, а ходил за скотиной, был пастухом. Часто зимой посещал он брата в Оптиной пустыни.
Батюшка сохранял безупречное исполнение церковного устава, не допуская при богослужении пропусков или сокращений. Церковные службы были для него неотъемлемым условием его внутренней жизни. В беседах его любимым образом был святой апостол Иоанн Богослов - он часто призывал паству к почитанию этого апостола Любви. Отец Севастиан очень почитал святые иконы и говорил, что он даны нам в помощь от темных сил, что есть иконы, особые по славе благодати, есть намоленные веками чудотворные образы, которые, как ручейки, несут от Господа благодать. Он приводил слова старца Нектария Оптинского о том, что мудрость, разум и рассудительность есть дары Святого Духа, которые приводят к благочестию.
Батюшка обладал тонким юмором и любил пошутить, но всегда доброжелательно. Он не жалел времени на беседу с человеком. Каждый его совет приводил к благополучию.
Батюшка всегда и во всём учил полагаться на волю Божия Промысла. Он также любил природу, жалел животных, однажды спас только что родившихся котят.
О бесноватых он говорил: «Здесь они потерпят, а там мытарства будут проходить безболезненно... Я не хочу с вас кресты снимать. Здесь вы потерпите, но на Небе большую награду приобретёте». У батюшки была духовная мудрость, великое терпение. Если кто при нём роптал на ближнего, он скажет: «Я вас всех терплю, а вы одного потерпеть не хотите». Не поладит кто, он волнуется: «Я настоятель, а всех вас слушаю».
Он заботился о спасении каждого, это была его цель. Он просил: «Мирнее живите». Однажды, среди беседы о нравах людей батюшка сказал и даже указал: «Вот этих людей нельзя трогать, они, по гордости, не вынесут ни замечания, ни выговора. А других, по их смирению, можно». Очень важное значение он придавал молитвам за усопших, и других призывал: «молитесь за усопших больше всего. За всё слава Богу! Слава Богу за всё!»
Впитав в себя традиции и благодатный святоотеческий дух Оптиной Пустыни и будучи учеником её великих старцев, перенеся изгнания и заключения в большевицких концлагерях, он по неисповедимым судьбам Божиим пронёс своё старческое служение в столице знойных степей центрального Казахстана, многострадальной Караганде .
Скончался 19 апреля года, на Радоницу . Погребён он был на Михайловском кладбище.
Награды
- Патриаршая грамота «За усердное служение Церкви» (1957)
- митра и посох (1965, ко дню Ангела)
Тропарь, глас 3
Тро́ицы Святы́я служи́телю,/ зе́мне а́нгеле и небе́сне челове́че,/ духо́внаго О́птинскаго ста́рчества прее́мниче,/ Христо́в священнотаи́нниче и испове́дниче,/ Ду́ха Свята́го оби́тель всечестна́я,/ преподо́бне о́тче Севастиа́не, досточти́ме,/ испроси́ ми́рови мир/ и душа́м на́шим ве́лию ми́лость.
Кондак глас 3
В радость Господа Воскресшаго в шедшаго,/ преподобным Oптинским старцем сликовника,/ мучеников и исповедников сопричастника,/ священнотаинникам Божиим сослужителя,/ земна Aнгела и небесна человека,/ града Караганды боголепное украшение,/ Казахстанския страны богомольца изрядна,/ Церкви Русския похвалу/ ублажим, вернии,/ с веселием ему вопия:/ радуйся, Севастиане, преподобне отче наш.
Литература
- Цветочки Оптиной пустыни: Воспоминания о последних Оптинский старцах о. Анатолии (Потапове) и о. Нектарии (Тихонове)/ Сост. С.В. Фомин. М., 1995. С.13.
- Карагандинский Старец преподобный Севастиан/ Сост. В.Королева. М.: Православный паломник, 1998.
- Владимиров В. Старец Севастиан Карагандинский. Житие и прославление// Православное книжное обозрение. М., 1998. Апрель-май. С.1,3.
- Деяние Юбилейного Освященного Аpхиеpейского Собоpа Русской Пpавославной Цеpкви о собоpном пpославлении новомучеников и исповедников Российских XX века. Москва, 12-16 августа 2000г.
Использованные материалы
- Житие на сайте Православие.ru
- БД ПСТГУ "Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века"
- Гимнография прп. Севастиана Фомина, сайт храма Новомучеников в Строгине
Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа
Дорогие братья и сестры – все кому дорога судьба нашей Родины – Святой Руси и судьба всей Православной Церкви! Перед вами – второй номер Царского Вестника, посвященный истории возрождения Царской власти на Святой Руси.
С момента выхода нашего первого издания прошло вот уже полгода. За это время произошло огромное количество встреч, событий и явлений, имеющих большое значение для всех, кто чает воскресения Святой Руси, кто надеется и верит в неё. Мы постараемся ознакомить вас с основными событиями истекшего полугодия, а также рассказать о наиболее важных решениях, принятых за это время.
Господь Бог да поможет всем нам в этом нелегком деле!
Жизнеописание Георгия-Михаила Владимировича Романова
Настоящее изложение является переработанным и дополненным жизнеописанием Георгия-Михаила Владимировича Романова. Оно включает в себя свидетельства о чудесных событиях, которыми Господь указал нам на своего Избранника на Царское служение, некоторые пророчества святых и наиболее важные события, подтвердившие истинность Божьего благословения.
Сегодня, когда мiр стоит одной ногой в апокалиптической пропасти, когда мiровое «правительство» предлагает нам на выбор несколько «своих царей», пусть каждый, кто прочтет этот текст, посоветуется со своей совестью, и сделает вывод сам.
Мы же только свидетельствуем о том, о чем не свидетельствовать не можем. Тех же, кто не примет сих слов, просим – молитесь Богу о вразумлении и не осуждайте никого, Господь всех рассудит.
Предисловие
Многих сегодня удивляет то, что события столь огромной важности происходят тайно, а не на глазах у всего народа. Однако, надо понимать, что это лишь начало Царского пути, и впереди нас ждет ещё многое. При этом мы помним о том, что именно так начиналось Избрание, а затем и Помазание Царя Давида Господом. Об этом, в свое время говорил своему верному другу и преподобный Серафим Саровский: «Так-то, ваше боголюбие, так, - говаривал батюшка, скача от радости (кто помнит еще сего святого старца, тот скажет, что и он его иногда видывал как бы скачущим от радости), - избрах Давида, раба Моего, мужа по сердцу моему , иже исполнит вся хотения Моя... - и прибавляя: - Блаженно Царство, имеющее такого Царя!». Мы же являемся свидетелями исполнения этого и других пророчеств.
Место рождения. Пророчество преподобного Севастиана Карагандинского.
Начиная наш рассказ о Помазаннике Божием, обратимся к тому месту, где он родился и тем корням, от которых он напитался с детства. Высушенная палящим солнцем, продуваемая всеми ветрами горючая степь: Казахстан – малая родина Георгия-Михаила Владимировича Романова, чьи предки были сосланы сюда в годы репрессий, наряду с миллионами других неугодных богоборческой власти.
Место рождения Георгия-Михаила Владимировича не случайно. Здесь в годы гонений просиял сонм новомучеников и исповедников российских, среди которых выделялся своим подвигом схиархимандрит Севастиан (Фомин) † 1966 г. – ученик оптинского старца Иосифа и после его смерти старца Нектария. «Впитав в себя традиции и благодатный святоотеческий дух Оптиной пустыни и искусившись, как железо, в горниле огненных испытаний, перенося изгнания и заключения в советских лагерях, он по неисповедимым судьбам Божиим пронес свое старческое служение в столице знойных степей Центрального Казахстана, в многострадальной и благословенной Караганде, где в период 30-х - 50-х годов развертывалось одно из самых трагических деяний богоборческой драмы нашего столетия». «Как сплошной Антиминс простирается напоенная кровью мучеников и освященная их молитвой необъятная степь Казахстана, над которой распростер свои мощные крылья Оптинский старец, блаженной памяти схиархимандрит Севастиан».
В 1930-е годы здесь развернулся лагерь «Карлаг», размеры которого были вполне соизмеримы с целой страной, население которой составляли ссыльные переселенцы, миллионами высылавшиеся с родных мест в годы гонений. В то время шло уничтожение целых слоев населения Святой Руси – дворянства, казачества, крепко стоящего на ногах крестьянства. Обреченным давали пятнадцать минут на сборы, а затем – после долгого пути, просто выбрасывали их из вагонов в глухую степь, где они погибали тысячами. Тех, кто выжил, прикрепляли к угольным шахтам с пометкой «навечно». Вместе с освобождавшимися заключенными Карлага они постепенно составили население быстро растущего города Караганды и его окрестностей.
Неслучайно, что именно здесь просиял преподобный Севастиан, молитвенное заступничество которого вместе с пролитой кровью мучеников стали крепким залогом грядущих событий. Известны слова Владыки Иосифа (Чернова) архиепископа Алма-Атинского и Казахстанского: «Батюшка о. Севастиан преподобненький, блаженный Старец, по ночам много плакал и молился. И об этом знал только Бог и он. А о чем он плакал? О том, что многие, и руководящие лица в том числе, не соглашались с ним, не слушали его совета. Он все терпел со смирением, за всех молясь Богу о спасении и вразумлении. И вот за его слезы и молитвы ко Господу благодать Святаго Духа будет на Караганде до Второго Пришествия».
Вот на этой удобренной слезами молитв старца земле, и вырос грядущий Помазанник Божий. В Казахстане и Киргизии по сию пору помнят пророческие слова преподобного: «Спасение России придет из Средней Азии» . Однако до недавнего времени никто не понимал, с чем именно это будет связано. Теперь, когда на наших глазах появился Помазанник Божий Георгий-Михаил Владимирович, всё стало на свои места.
Одним из подтверждений истинности этого утверждения является недавнее явление самого преподобного Севастиана рабе Божьей Любови – в Санкт-Петербурге. Это произошло не так давно – в 2012 году. Георгий-Михаил Владимирович посетил мастерскую одного известного православного художника, где познакомился с женщиной, помогающей ему по хозяйству. Молитвенная, радушная, приветливая, она оказалась духовным чадом старца (много лет назад она жила в Караганде и окормлялась у о. Севастиана). А когда Георгий-Михаил Владимирович приехал в гости во второй раз, она встретила его со словами: "Милости прошу, Государь, проходите". В ответ Георгий-Михаил Владимирович спросил, откуда она знает о нем. Она сказала: «Я знаю, что Вы – наш Царь. Мне явился Севастиан Карагандинский и сказал о Вас». Оказалось, что раба Божия Любовь всегда молится ему. И святой старец не оставляет своего духовного чада.
Как мы уже упоминали, предки Георгия-Михаила Владимировича – дворяне, были сосланы в Казахстан в годы репрессий. Род Георгия-Михаила Владимировича очень древний, своими корнями восходит к Рюриковичам – основателям Царского Рода на Руси. Большое влияние на его религиозное сознание оказала бабушка. По материнской линии в роду было много молитвенников, людей глубокой веры, были и подвижники. Поэтому в семье и в годы гонений сохранялась духовность и православный круг общения. Благодаря её молитвам и твердости в вере, Георгий-Михаил Владимирович ещё в советское время получил религиозное воспитание, с детства приобрел правильный православный взгляд на окружающую действительность.
Откровения
Двадцать лет назад, уже проживая в Санкт-Петербурге, он получил от Бога первое откровение о своем грядущем Царском служении. Это было во сне, а уже затем произошло второе откровение – видение в духе. Тем, кто сомневается в том, не прелесть ли это – напомним, Георгий-Михаил Владимирович не спешил принять на веру всё сразу, много лет осознавал необходимость своего служения, получил благословение у старцев.
В тонком сне он увидел себя в поле золотой пшеницы, а рядом – Архистратига Михаила и с ним Святого Владимира – крестителя Руси, преподобных Серафима Саровского и Сергия Радонежского, и еще нескольких святых. Кажется, что там был и Царь-батюшка Николай Второй (с той поры прошло уже двадцать лет и некоторые подробности увиденного позабылись). И вот, Архангел Михаил сказал ему: «Россия находится на развилке, у неё два пути, либо в пропасть» - с этими словами он подвел Георгия-Михаила Владимировича к краю, где открывалась бездна, – «это путь без Царя – погибель. Другой путь – процветание – с Государем» – и он указал на колосящееся поле золотой пшеницы, – «это путь спасения России». Ещё Архангел Михаил сказал: «Ты должен навести порядок в Церкви Божией» . Георгий-Михаил Владимирович увидел перед собой Святого Владимира, который как бы вручал ему большой старинный деревянный крест, предлагая принять его.
Через непродолжительное время Георгий-Михаил Владимирович получил второе откровение: внезапно он духом оказался в незнакомом поселке в храме во имя Святителя Николая Чудотворца. В притворе на левой стене увидел икону Спасителя, Который, держа в левой руке земной шар, поднял правую руку для благословения. Георгий-Михаил Владимирович оказался стоящим на коленях пред образом Иисуса Христа, и Господь благословил его. Внезапно разлился ярчайший свет, и Георгий-Михаил Владимирович услышал голос, полный неизреченной любви: «Георгий! Ты Мой избранник по сердцу, тебе пасти жезлом народы России. Если кто будет противостоять тебе – не бойся! Я защищу тебя!» Георгий-Михаил Владимирович не сомневался, что это говорит Господь.
Когда Георгий-Михаил Владимирович физически оказался в том поселке, он воочию увидел этот храм, и чудную икону Спасителя, беседовал с настоятелем храма, поведал ему о случившемся. Священник был поражен. Важно отметить – в видении храм был кирпичным. А когда Георгий-Михаил Владимирович первый раз посетил его в 1992 году, он ещё был деревянным. И лишь приехав на то же место спустя годы, он убедился в том, что всё сбылось – он увидел храм, построенный из кирпича, в котором служил всё тот же настоятель.
После этого Георгий-Михаил Владимирович открылся известным тогда в городе монархистам и патриотам, но был не понят и не принят ими. И он надолго замкнулся в себе. Шли годы. Георгий-Михаил Владимирович служил, учился, работал. Иногда он думал, что, наверно, кто-то другой более достоин сей участи. Он искал достойных кандидатов среди политиков, известных людей, но сердце подсказывало каждый раз, что это не тот человек. А ситуация вокруг становилась всё сложней и подталкивала к решительным действиям.
Старец-духовник
Георгий-Михаил Владимирович много молился, просил у Господа сил и вразумления: с чего начать, к кому обратиться, кто примет Божие откровение о его предназначении. И видимо, наступил некий переломный момент. На него стали выходить люди, которым Господь открывал знание о Георгии-Михаиле Владимировиче, как о будущем Царе. Он познакомился с казаками, которым один старец ещё несколько лет назад на вопрос: дождутся ли они Государя – отвечал: «Держитесь твёрдо монархических убеждений, и вы его ещё увидите». Этим старцем был протоиерей Александр, который служит в деревенском храме недалеко от Санкт-Петербурга. Село Котлы – место, которое также имеет свою духовную историю. Здесь было место варки смолы для Ливонской войны во времена Благоверного Царя Иоанна Грозного. Неподалеку от Котлов в селении Георгиевское (называемым по ошибке Пиллово) произошло явление Пресвятой Богородицы детям, здесь находится камень со следами Её стопочки, а рядом проистекает чудотворный источник в честь иконы «Явление Пресвятой Богородицы» (это одно из любимых паломниками мест на Северо-Западе). Многие паломники не знают, что это место называется Георгиевское, а Пиллово находится в двух километрах от него.
Икона явления Пресвятой Богородицы в Георгиевском (Пиллово)
Храм, в котором служит отец Александр, 130 лет назад освящал отец Иоанн Кронштадтский. Здесь находится частица мощей Св. Николая Чудотворца. Сам отец Александр на протяжении сорока лет дружил с отцом Николаем Гурьяновым, несколько лет жил в затворе на Афоне и первым назвал Георгия Владимировича Михаилом, признав в нем Царя. Но обо всём по порядку.
С первого дня знакомства священник обращался к Георгию Владимировичу по имени-отчеству, хотя ко всем остальным просто по имени. Георгий Владимирович рассказал ему о случившихся явлениях и о своем сне, спрашивал совета. Батюшка сказал, что надо молиться, Господь все управит. Через полтора месяца молчания-моления духовник Георгия Владимировича позвонил ему и стал величать его именем Михаил. Георгий Владимирович поправил батюшку, сказав что его зовут Георгий. Но тот настойчиво повторял: «Михаиле». Наконец, он сказал: «Георгий, он же Михаиле!». И тогда Георгию стало понятно, что, именуя его Михаилом, он имеет в виду его Царское служение. Так батюшка дал ему духовное имя.
Благословения старцев
Кому-то может показаться, что это лишь незначительный эпизод в общем русле событий. Однако, несколько лет назад были найдены две пророческие иконы, написанные по благословению монаха-прорицателя Авеля. Одна из них – икона Пресвятой Богородицы прямо указывает на двухкратное имя грядущего Царя (подробнее – в статье «Пророчества о Царе»). Из многочисленных пророчеств о Царе известны два имени – Михаил и Георгий. Однако именно теперь, когда они слились воедино, открылся пророческий смысл надписей на иконе.
Дабы развеять сомнения колеблющихся, добавим: Георгий-Михаил Владимирович не принимал ни одного своего решения, не сверяясь с Божией волей, и постоянно обращался в молитве к Богу, а также обращался за советом к старцам. Так, с Божией помощью, побывал он и у известного многим отца Илия из Оптиной Пустыни. Старец благословил Георгия-Михаила Владимировича на Царское служение и … на встречу с Патриархом Кириллом. Однако, не смотря на то, что информация дошла до предстоятеля Московской Патриархии, встреча пока не состоялась. Думается, что эта встреча важна, прежде всего, для Патриарха, так как могла бы способствовать спасительному покаянию его лично, священства и всех чад Русской Православной Церкви за предательство Святого Царя Николая, которое почти на сто лет лишило нас Удерживающего, откуда и пошли все беды Русского народа. Приняв Георгия-Михаила Владимировича – Избранника Божия, Патриарх Кирилл мог бы способствовать всеобщему признанию Грядущего Государя и, как следствие, восстановлению Монархии в России, безкровному переходу нашего государства к Самодержавию, спасению православного народа от антихриста.
Кто-то подумает, что это фантастический, несбыточный сюжет. Но Господь наш Иисус Христос по жертвенному заступничеству Царя-искупителя Николая и его Святого Семейства уже дал России шанс на спасение. Перед Первосвященником Кириллом стоит серьёзнейший выбор: принять Божию Милость и вместе с грядущим Царём возглавить процесс собирания Святой Руси и всех православных, или пойти наперекор Божьей Воле, продолжая молиться за временную власть, и тем самым – противодействовать восшествию на престол Русского Царя.
Живёт в Одессе чудный молитвенник – старец Иона. Последнее время он очень болен, но люди едут к нему со всех концов России и других стран. Одна сподвижница Георгия-Михаила Владимировича побывала не так давно у любимого пастыря. И старец сказал ей: «Я знаю про Него и молюсь за Него», попросив передать своё благословение Георгию-Михаилу Владимировичу.
Преподобноисповедник Севастиан Карагандинский (в миру Степан Васильевич Фомин) родился 8 октября 1884 года в селе Космодемьянское Орловской губернии в бедной крестьянской семье. После смерти родителей пятилетний Степан стал жить с семьёй старшого брата. Средний его брат принял постриг в Оптиной Пустыни. Степан хорошо окончил трёхклассную приходскую школу, книги ему давал читать приходской священник. Мальчик был слаб здоровьем, в полевых работах участвовать не мог, а ходил за скотиной, был пастухом. Часто зимой посещал он брата в Оптиной пустыни.
3 января 1909 года Степан был принят в скит Оптиной Пустыни келейником к старцу Иосифу, после смерти которого в 1911 году, перешёл под старческое руководство к отцу Нектарию и остался при нём до 1923 года келейником. Так он напитывался благодатным духом Оптинского старчества. Пострижен Степан был в мантии с именем Севастиан в 1917 году, когда начиналось время гонения на Церковь Христову.
Оптина, хотя до неё и доходили сведения о готовящихся ограбления её и закрытии, старалась жить мирно и тихо - однако, уже 10 (23) января 1918 года Оптина Пустынь была закрыта, хотя монастырь и продолжал существовать под видом сельскохозяйственной артели. Многие, особенно молодые послушники, не выдержав тяжелого труда и суровых требований, покинули Оптину. Одновременно на её территории был устроен Музей. Скитов к этому времени уже не существовало. Все жили практически одним днем. В 1923 году монастырские службы были полностью прекращены и власти приступили к выселению монахов. Братские келии сдавались музеем желающим в качестве летних дач. Все это время отец Севастиан находился под духовным окормлением старца Нектария Оптинского.
В 1927 году монах Севастиан принял священство от епископа Калужского. После кончины старца Нектария в 1928 году отец Севастиан приехал в город Козлов, где получил назначение в Ильинскую церковь. Там он служил с 1928 по 1933 годы вплоть до своего ареста. Батюшка не любил немолитвенного нотного пения и старался устроить на своем приходе благоговейное монастырское пение. В этот период он вёл в Козлове борьбу с обновленцами и не оставлял общения с жившей в рассеянии братии Оптиной Пустыни.
В феврале 1933 года отца Севастиана арестовали. На допросах батюшка дал прямой ответ: «На все мероприятия советской власти я смотрю как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей. Такие же взгляды я высказывал среди своих приближенных, а также и среди остальных граждан, с которыми приходилось говорить на эту тему. При этом говорил, что нужно молиться, молиться Богу, а также жить в любви, только тогда мы от этого избавимся. Я мало был доволен соввласгью за закрытие церквей, монастырей, так как этим уничтожается Православная вера».
Его приговорили к 7-летнему заключению на лесоповал, несмотря на слабое здоровье и повреждённую левую руку. Но и в ссылки он проводил воскресный день в молитве и беседе. Ночные дежурства батюшка также проводил в молитве, никогда не позволяя себе спать. «В заключении я был, - вспоминал батюшка, - а посты не нарушал. Если дадут какую-нибудь баланду с мясом, я это не ел, менял на лишнюю пайку хлеба».
После освобождения он остался в селе Большая Михайловка, под Карагандой, и окормлял всех стремящихся к Богу, приходя к ним в дома и совершая требы, хотя разрешение на это со стороны властей не было -«народ в Караганде был верный -не выдадут». Батюшку полюбили и в окрестностях, поверили в силу его молитв. Со всех концов страны стали съезжаться духовные чада старца, всех он принимал с любовью и помогал устроиться на новом месте. Часто старец благословлял приезжавших к нему за духовным окормлением монахинь жить в какую-нибудь семью, что было в духе Оптинских старцев. Такие матушки становились как бы ангелами-хранителями дома.
Лишь в 1955 году верующие добились официального разрешения властей на регистрацию религиозной общины в Большой Михайловке, так что общими усилиями удалось построить храм, который освятили в честь Рождества Пресвятой Богородицы, хотя и было это в день Вознесения Господня. Священников батюшка подбирал себе сам. Вокруг него собралась монашеская женская община. О его общине архиепископ Петропавловский и Кустанайский Иосиф (Чернов) так говорил: «батюшка насадил здесь виноград, который потом и слезами вырастил». «Маленькая церковь, от земли не видно, а столп горит до неба».
22 декабря 1957 года, в день празднования иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», Владыкой Иосифом (Черновым) батюшка был возведён в сан архимандрита и награждён Патриаршей грамотой «За усердное служение Церкви». В 1964 году ко дню своего Ангела был награждён архиерейским посохом - награда, примеров не имеющая.
Батюшка сохранял безупречное исполнение церковного Устава, не допуская при Богослужении пропусков или сокращений. Церковные службы были для него неотъемлемым условием его внутренней жизни. В беседах его любимым образом был святой Апостол Иоанн Богослов - он часто призывал паству к почитанию этого Апостола Любви. Отец Севастиан очень почитал святые иконы и говорил, что он даны нам в помощь от темных сил, что есть иконы, особые по славе благодати, есть намоленные веками чудотворные образы, которые, как ручейки, несут от Господа благодать. Он приводил слова старца Нектария Оптинского о том, что мудрость, разум и рассудительность есть дары Святого Духа, которые приводят к благочестию.
Батюшка обладал тонким юмором и любил пошутить, но всегда доброжелательно. Он не жалел времени на беседу с человеком. Каждый его совет приводил к благополучию.
Власти, видя его авторитет, всячески старались закрыть храм, но это им не удавалось: батюшка - как только они его вызовут - обезоруживал их так, что они совершенно лишались дара слова и после его ухода удивлялись: «Что это за старичок такой, что мы сделать ничего не можем?»
Батюшка всегда и во всём учил полагаться на волю Божия Промысла. Он также любил природу, жалел животных, однажды спас только что родившихся котят.
Людям он помогал своей тайной молитвой. О бесноватых он говорил: «Здесь они потерпят, а там мытарства будут проходить безболезненно... Я не хочу с вас кресты снимать. Здесь вы потерпите, но на Небе большую награду приобретёте». У батюшки была духовная мудрость, великое терпение. Если кто при нём роптал на ближнего, он скажет: «Я вас всех терплю, а вы одного потерпеть не хотите». Не поладит кто, он волнуется: «Я настоятель, а всех вас слушаю».
Он заботился о спасении каждого, это была его цель. Он просил: «Мирнее живите». Однажды, среди беседы о нравах людей батюшка сказал и даже указал: «Вот этих людей нельзя трогать, они, по гордости, не вынесут ни замечания, ни выговора. А других, по их смирению, можно». Очень важное значение он придавал молитвам за усопших, и других призывал: «молитесь за усопших больше всего. За всё слава Богу! Слава Богу за всё!»
3 (16 н. ст.) апреля 1966 года батюшка принял постриг в схиму от Владыки Питирима (Нечаева), прибывшего к нему для совершения пострига. Впитав в себя традиции и благодатный святоотеческий дух Оптиной Пустыни и будучи учеником её великих старцев, перенеся изгнания и заключения в большевицких концлагерях, он по неисповедимым судьбам Божиим пронёс своё старческое служение в столице знойных степей Центрального Казахстана, многострадальной Караганде.
Преподобный старец схиархимандрит Севастиан скончался 19 апреля 1966 года – на Радоницу и был погребен на Михайловском кладбище Караганды.
В октябре 1997 году решением Синодальной комиссии по канонизации святых и по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II состоялось прославление преподобного старца Севастиана Карагандинского, исповедника, в лике местночтимых святых.
22 октября 1997 по благословению архиепископа Алматинского и Семипалатинского Алексия совершилось обретение мощей преподобного Севастиана. Полгода мощи старца находились в основанном им храме Рождества Пресвятой Богородицы в Михайловке. 2 мая 1998 года торжественным крестным ходом, с пасхальными песнопениями, архиепископом Алматинским и Семипалатинским Алексием и сонмом духовенства рака с мощами Преподобного была перенесена в главный храм Караганды - Введенский кафедральный собор. В духовном торжестве приняли участие тысячи православных карагандинцев и многочисленные паломники из разных городов Казахстана и России. Гроб с мощами преподобного Севастиана установлен для поклонения в правой части центрального придела в благолепной раке под сенью, изготовленной мастерами из города Сергиев Посад. В августе 2000 года на Юбилейном Архиерейском соборе имя преподобного Севастиана Карагандинского внесено в диптих новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.
6/19 апреля православная Церковь празднует день памяти великого святого – наследника Оптинских старцев, прославившегося вне стен Оптины – преподобноисповедника Севастиана Карагандинского.
Основная часть жизни святого, как и других новомучеников и исповедников Российских прошла в годы тяжелых революционных потрясений и гонений. Родившийся в благочестивой крестьянской семье Василия и Марфы Фоминых 28 октября 1884 г. в Орловской губернии, он рано остался сиротой, жил в доме старшего брата Иллариона, как и все крестьянские дети учился, молился и трудился. По стопам среднего брата Романа (в иночестве – Рафаил) в 25 лет Стефан (так звали святого в миру) отправился в Оптину.
Воспитанный в духе старчества Оптиной Пустыни, постриженный в рясофор в 1912 году, в мантию в 1917 году, окормлявшийся у старцев Иосифа и Нектария Оптинских, преподобный стал священником вне ее стен, после закрытия монастыря, в 1927 году. Затем он несколько лет служил приходским священником в городе Козлов (Мичуринск) и был арестован в 1933 году. Далее стандартная, для тех страшных лет, судьба – 7 лет ИТЛ: год на леспоповале в Тамбовской области и Карагандинский лагерь – место жизни и страданий сотен тысяч «врагов народа», «политических», «ссыльных».
Карлаг
Из протокола допроса о. Севастиана: «На все мероприятия Советской власти я смотрю, как на гнев Божий, и эта власть есть наказание для людей… При этом говорил, что нужно молиться, молиться Богу, а также жить в любви, только тогда мы от этого избавимся…» . (цит. по: Корабль спасения, Николай Головкин — http://www.stoletie.ru/sozidateli/korabl_spasenija_2010-01-25.htm).
Официальная история не любит вспомнить об этих годах. А если и вспоминает то лишь о том, как резко повысилась культура строящегося города Караганда, как ставили театральные постановки вчерашние жители столицы, а ныне – «зеки», о том, как из почти ничего вырос город в степи. Забывают о том, чего это стоило. Сосланные из центральных губерний десятки тысяч русских крестьян, интеллигенция, духовенство, «бывшие» (дворяне, представители знати, недобитые большевиками) умирали в огромном количестве.
Высушенная палящим солнцем, продуваемая всеми ветрами горючая степь летом, морозная, запорошенная снегом и леденящая своей стужей зимой, Караганда вовсе не была курортом. «За первую же зиму умерло 4/5 от всех, кого привезли на поселение». (Цит. по: https://www.miloserdie.ru/sluzhba/sebastian_karagandinsky/). Став своего рода «столицей» лагерей Казахстана, Карлаг навеки укрыл в своих недрах тысячи и тысячи своих обитателей. Человеческие жизни расчетливо менялись властями на уголь, добываемый здесь. Это было своего рода государство в государстве – огромный лагерь протяженностью 300 км с севера на юг, и 200 км с востока на запад, с двумя своими железнодорожными ветками, многочисленными зонами, поселками, управлением. Точная цифра погибших здесь из них до сих пор не известна…
Заключенные Карлага
«В Казахстан снова потянулись вереницы поездов, на этот раз — с политическими заключенными. Первые партии, как говорят местные жители, состояли из монахов и священнослужителей. Они строили первая жилые бараки, административные здания, дороги для будущего лагеря. Затем были этапы с деятелями культуры, учеными и инженерами. Кроме добычи угля, совхоз «Гигант», как еще назывался Карлаг, кормил армию, давал государству зерно, мясо, оружие и одежду». (Цит. по: https://www.miloserdie.ru/sluzhba/sebastian_karagandinsky/). Духовным центром этого лагеря и стал преподобный Севастьян Карагандинский.
«В Долинку — «столицу» КарЛАГа, что в 45 километрах от Караганды, отец Севастиан прибыл 26 мая 1934 года. С 1931 по 1956 годы через КарЛАГ прошли около миллиона человек, прежде всего это была трагедия русских крестьян-спецпереселенцев, тысячи и десятки тысяч их и их детей погибли здесь. КарЛАГ состоял из 26 отделений (точек). Они располагались в знойных летом и очень холодных зимой степях Центрального Казахстана в радиусе до четырехсот километров.
Отец Севастиан испытал и побои, и истязания, и требования отречься от Бога.
— Никогда! – ответил батюшка.
Его отправили в барак к уголовникам.
— Там, — сказали, — тебя быстро перевоспитают.
Сначала уголовники издевались над пожилым и слабым священником. Однако со временем своей кротостью и любовью он покорил всех: привел к вере в Бога весь барак» (цит. по: Корабль спасения, Николай Головкин — http://www.stoletie.ru/sozidateli/korabl_spasenija_2010-01-25.htm). Через все испытания и гонения пронес крепкую веру в Бога отец Севастиан и сумел согреть этой верой многих людей вокруг себя. Постепенно из духовных чад батюшки (в основном – монахинь), прибывавших к нему и устраивавшихся в районе пос. Большая Михайловка, сложилась крепкая община верующих, которую окормлял старец.
О. Севастиан с духовными чадами
«В воскресные дни сестры приезжали к батюшке, который в то время уже был расконвоирован, работал водовозом. Кроме продуктов и чистого белья, они привозили Святые дары, поручи, епитрахиль. Все вместе выходили в лесок, батюшка причащался сам и сестер исповедовал и причащал.
Многих в лагере он привел к вере в Бога. И когда батюшка был освобожден, у него в зоне были духовные дети, которые по окончании срока ездили к нему в Михайловку. А много лет спустя, когда открылась в Михайловке церковь, жители Долинки поехали туда и узнали в старце-священнике своего водовоза» (Корабль спасения, Николай Головин).
После освобождения из лагеря весной 1939 года, о. Севастиан посетил посетил своих духовных чад в Тамбовской области и … вновь вернулся в Караганду. И в этом, несомненно, был Божий Промысел. Место страданий сотен тысяч людей стало очагом подлинной Святой Руси, не убитой богоборцами. «Нет, сестры, — ответил батюшка, — здесь будем жить. Здесь вся жизнь другая, и люди другие. Люди здесь душевные, сознательные, хлебнувшие горя. Так что, дорогие мои, будем жить здесь. Мы здесь больше пользы принесем, здесь наша вторая родина…» (там же). В 1944 году община приобрела новый дом, где была устроена домовая церковь, в которой в тайне от богоборческих властей, совершались службы.
«Жители Михайловки, узнав о батюшке, стали приглашать его к себе, в свои дома. Разрешения на совершение треб не было, но батюшка ходил безотказно. Народ в Караганде был верный – не выдадут. Не только в Михайловке, но и в других районах полюбили батюшку, поверили в силу его молитв». (там же). Преподобный стал молитвенником не только за своих духовных чад и ближних, но и за многих людей со всех концов света. Вскоре, отовсюду в Караганду стали переезжать духовные чада старца, как монахи, так и миряне. Батюшка помогал людям обустраиваться на новом месте, давал средства на покупку домиков из саманной глины, оставшихся от спецпереселенцев, укреплял духовно.
старец Севастиан Карагандинский
«В 1946 году, по благословению старца Севастиана, верующие Караганды подали в местные органы власти заявление о регистрации религиозной общины… В ответ пришло распоряжение: «Запретить священнику Севастиану Фомину службы в самовольно открытом храме».
Только в 1953 году было разрешено совершение в Большемихайловском молитвенном доме церковных таинств и обрядов — крещения, отпевания, венчания, исповеди, но литургию батюшка мог служить только тайно ночью на квартирах верующих. По великим праздникам всенощное бдение служили с часа ночи, а после короткого перерыва совершалась Божественная литургия» (там же). И только в 1955 году было получено разрешение на официальное открытие Церкви.
«В 1955 году в день праздника Вознесения Господня церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы была освящена. Батюшка был настоятелем храма одиннадцать лет — с 1955 по 1966 годы, до дня своей кончины. Он создал в Караганде «Дивеевскую обитель», то есть женскую общину, подобную общине Дивеевской» (там же). И в этом так же есть глубокий духовный смысл. Ведь именно Дивеевская община преподобного Серафима вымаливала спасение России, а батюшке Серафиму были открыты все ключевые события будущего, включая революционное падение Руси, и её грядущее воскресение. Именно поэтому остался в Казахстанских степях преподобный Севастиан – наследник оптинских старцев, вымаливавший нашу Русь в тяжкие годы гонений!
«22 декабря 1957 года, в день празднования иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», архиепископом Петропавловским и Кустанайским Иосифом (Черновым) батюшка был возведен в сан архимандрита и награжден патриаршей грамотой «За усердное служение Святой Церкви». В 1964 году ко дню своего ангела отец Севастиан был награжден архиерейским посохом — награда, примеров не имеющая» (там же). На старости лет перебрался к батюшке и его старший брат – Илларион, перед смертью постриженный им в рясофор с тем же именем.
«16 апреля 1966 года батюшка принял постриг в схиму от своего духовного чада — владыки Питирима (Нечаева), прибывшего к нему для совершения пострига» (там же). Наступили последние дни земного пути великого старца. Отошел ко Господу преподобный ранним утром 19 апреля 1966 года на Радоницу. Провожали в путь всея земли старца тысячи людей – священники, монашествующие и миряне, с пасхальным возгласом – «Христос Воскресе»! Но милостью Божьей и после смерти преподобного его община не осиротела.
В храме Рождества Пресвятой Богородицы
«Последующие 60 лет этой приходской общины (и до сегодняшнего дня) не похожи ни на что другое в современной церковной жизни. В Караганде, на месте мученичества и исповедничества сотен тысяч безвинно осужденных, сохранилось живое, не книжное старчество. Оно так органично вошло в жизни уже трех поколений прихожан, что люди даже не представляют себе какой-то другой духовной жизни» (https://www.miloserdie.ru/sluzhba/sebastian_karagandinsky/).
Как и было принято среди Оптинских старцев, преподобный Севастиан оставил своих духовных наследников, и по сей день в Караганде знают, и уважают отца Петра (Горошко), отца Александра Киселева, и матушку схиигумению Севастиану (Жукову). Батюшки – духовные чада и последователи преподобного, матушка – хранитель традиций основанной им монашеской общины, игуменья Богородице-Рождественского женского монастыря (матушка отошла ко Господу 7 июля 2015 года на праздник Рождества Иоанна Предтечи). Духовные чада батюшки сохранили в гонениях традиции и дух Оптинских старцев, вопреки всем напастям. И в этом несомненно есть особый смысл. Молитва за Святую Русь на протяжении многих лет здесь не прерывалась!
отец Петр Горошко
Пришло время и для канонизации почитаемого старца. В 1997 году состоялось поместное прославление в лике святых преподобного Севастиана. 4 ноября того же года были обретены его честные мощи ныне хранящиеся в Свято-Введенском соборе Караганды. А в 2000 году он был внесен в собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. И это призывает нас внимательно относиться к духовным наставлениям и заветам старца.
Не случайно, в Казахстане и Киргизии по сию пору помнят пророческие слова преподобного: «Спасение России придет из Средней Азии» . Однако до недавнего времени никто не понимал, с чем именно это будет связано. Теперь, когда в 2012 году на наших глазах из Казахстана появился Избранник Божий Георгий Владимрович Романов-Новый, открылся спасительный смысл этого пророчества.
Г.В. Романов-Новый
Молитвами преподобного Севастиана Карагандинского и всех Оптинских старцев, да воскреснет Русь и расточатся враги её!
Загрузка...