В 16-й гвардейский мотострелковый полк, который дислоцировался в Бад-Фрайенвальде, я попал по призыву в 1975 году. До этого, после школы, успел поработать полтора года на телевидении – помощником режиссёра и два раза провалиться на вступительных экзаменах в институт. Поэтому когда мне исполнилось 18 лет, то по закону я должен был отслужить два года в армии (или, если попал бы на флот – то три года).
Так совпало, что мне действительно хотелось служить в ГДР. Служба за границей, как казалось, сочетала возможность посмотреть мир с желанием пройти через армию.
Из Москвы призывников привезли в Тамбов. В этом городе – примерно в 500 километрах от Москвы - находился большой сборный пункт, откуда новобранцы отправлялись к месту службы. Ждать отправления пришлось, кажется, пару дней. Ожидание было чем заполнить – у меня в сумке был апрельский номер журнала «Иностранная литература» с романом швейцарского писателя Макса Фриша «Назову себя Гантенбайн».
Назову себя Гантенбайн – говорил я себе в последующие два года, пытаясь иногда представить себя «другим», попытаться посмотреть на происходящее со стороны.
Армейская служба поворачивалась ко мне теми сторонами, о которых я прежде не слышал, не знал, не задумывался. Это и делало службу интересной.
Во Франкфурте-на-Одере – там тоже находился большой сборно-распределительный пункт - нас разбирали «покупатели». Так я узнал первое жаргонное слово, которым называли офицеров, прибывших за новобранцами.
К нашей группе подошёл молодой интеллигентного вида лейтенант, осмотрел нас и предложил повторить за ним – постукивая по любому предмету – определённый ритм. Те, у кого это получилось лучше, попали к лейтенанту в роту связи 16-го полка. Начались занятия по азам радиотелеграфной подготовки. Телеграфный ключ, азбука Морзе... Мне всё больше нравилось то, что похоже и на музыку и в то же время является важной информацией, телеграммой, командой…
По утрам была зарядка, пробежка (у нас говорили «кросс»), завтрак, были и «теоретические занятия» - о международном военно-политическом положении, об организации боевых частей, о вооружении. Некоторые занятия проходили в так называемой «ленинской комнате», где стоял бюст Ленина, а на стене висели плакаты идеологического содержания (что-то вроде «СССР – оплот мира» и «Солдат, ты охраняешь передовые рубежи социалистического содружества»). Был там и телевизор, но я редко видел его включённым.
Молодым солдатам было положено засыпать сразу. Старики позволяли себе ещё послушать транзистор. Любимой радиостанцией была «Радио Люксембург» - там можно было послушать Рода Стюарта, Донну Саммер, «Куин»…
В первые недели я вёл дневник, делал записи в маленьком блокноте. Но однажды наш командир – тот самый интеллигентный лейтенант – увидел мой блокнот и разорвал его. По его словам, личные записи могут содержать военные секреты.
Мы уже прослужили несколько месяцев, когда однажды после отбоя сержант с нижней койки ударил меня – довольно сильно – ногой через матрас на моём втором этаже и приказал:
Режиссёр (почему-то ко мне прицепилось это прозвище), слетай мухой в каптёрку и принеси «старому» чайку. Одна нога тут – другая там.
Я опешил, но принёс чаю «старичку». Видимо, сделал я это как-то особенно хорошо, потому что в следующий вечер история повторилась. Иногда «старичку» не спалось, и тогда он будил меня среди ночи и посылал за чаем. Мне очень скоро это надоело. И я ему об этом сказал. В результате – несколько последующих недель провёл, чистя солдатский сортир.
Ход службы явно надо было менять. Встретив одного из своих московских товарищей, который служил в комендантском взводе, я спросил: а не надо ли кому-нибудь, чтобы какие-то важные бумаги быстро печатались на машинке или писались красивым почерком? Вопрос был «в десятку» - и ответ тоже.
Так закончилась моя служба радиотелеграфистом. И началась жизнь «штабной крысы»: писание приказов, заполнение ведомостей, относительно свободный график работы и – самое желанное – возможность оставаться в кабинете и читать журналы и книги из нашей довольно хорошей полковой библиотеки.
Но желание получить свою долю армейской «романтики» сохранялось. Я просился ездить на учения, стрелял, бегал, метал гранаты, смотрел на мир из мотоциклетной коляски или из штабной зарешёченной машины (с аппаратурой связи), или из бронетранспортёра. Нам было весело, мы «играли в войну»… Правда, ощущение «игры» иногда пропадало, потому что в наших руках было не игрушечное оружие. А количество железа, брони, моторов, вертолётов и самолётов над головой настраивало на очень серьёзный лад… Позднее я понял: чтобы представить себе войну как событие, «противное человеческой природе» (так Лев Толстой говорил о войне), надо побывать на войсковых учениях с боевыми стрельбами, желательно – крупных учениях.
Был один эпизод, который, почему-то стал для меня главным из всех эпизодов армейской службы. Однажды наш батальон остановился на привал в лесу на краю полигона. Шёл дождь, вода проникала под тент в кузов грузового автомобиля, где я пытался устроиться на ночь между миномётами. Мой напарник охранял машину, позднее я должен был его сменить.
Подошло моё время, я выпрыгнул на землю и стал прохаживаться возле машины. И вдруг услышал еле различимую детскую речь – немецкую. Потом увидел мальчика лет десяти, который с мамой и папой шли по лесу и что-то высматривали под ногами. Наверное, они вышли за грибами или ягодами. Поскольку они смотрели на землю, то не заметили, что подошли совсем близко к военному лагерю. Потом, увидев палатки и машины, они спокойно, не останавливаясь и не выразив никакого удивления, чуть отвернули в сторону и продолжали свою прогулку. И я вспомнил, как в детстве с мамой и папой ходил утром в лес. И подумал: а что если бы мы тогда в подмосковном лесу, собирая грибы или ягоды, увидели бы немецкие военные машины, палатки, немецкого часового с автоматом… Как бы мы это ощутили?
Я понимал, что наши войска в ГДР – это следствие войны, что «так надо». Но мальчик и его родители – тогда году в 1976-м – не участвовали в войне, которая закончилась 30 лет назад. Они у себя дома, у них – своя жизнь… Почему в этой их жизни, в этом их лесу – должны быть вот эти машины, эти палатки с солдатами, которые сейчас проснутся и начнут что-то рыть, что-то рубить, что-то говорить, начнут стрелять… Мне в тот момент совершенно явственно стало понятным, что не эта немецкая семья «необычно» смотрится рядом с нашим лагерем, а что этот наш лагерь – смотрится чужим и ненужным в этом лесу, где мальчик с мамой и папой собирают грибы или ягоды.
Иностранный военный гарнизон - естественно, изолированная территория. Но возможность выйти в город, всё-таки, была. Это можно было сделать с офицером или сержантом. Зачем мы ходили в город? Ну, прежде всего, в банк. Дело в том, что солдаты правдами и неправдами получали из Советского Союза небольшие деньги – в конвертах с письмами. Или кто-то из отпускников привозил от твоих родственников какие-то деньги. (Кстати, в отпуск мало кого отпускали – это происходило либо в связи с болезнью родителей, либо – за особо «отличную службу».) С полученными деньгами можно было пойти в банк и поменять их на марки ГДР. Но для этого у тебя должна быть справка, что ты эти деньги провёз через границу. Я могу ошибиться в точной сумме, но, кажется, речь шла о том, что по одной справке можно было поменять 30 рублей и получить за них – тоже не могу точно вспомнить – возможно, 100 марок ГДР. Естественно, русских денег у нас было иногда больше, чем 30 рублей – хотя бы из тех же писем. А справок не было. Так вот, мы эти справки намастерились писать от руки: они были очень похожи на отпечатанные типографским способом, мы там указывали даже какие-то технические буквы и цифры, которые присутствовали на настоящих справках. Верхом же нашего искусства была вырезанная вручную круглая печать. Я не знаю, видели ли работники банка эти маленькие подделки, или закрывали глаза на наши хитрости – это надо бы спросить у самих работников банка. Но понятно, что «бизнес» наш был незначительным, марки были нужны лишь для того, чтобы купить что-то поесть или приобрести подарок родным перед возвращением домой. Впрочем, удавалось «скопить» и купить что-нибудь действительно существенное – пару обуви для себя или плед для мамы. А ещё у нас в полковом киоске продавали книги, каких в Москве нельзя было найти. У меня до сих пор хранятся «Сказки Шарля Перо», купленные в киоске нашего гарнизона в Бад-Фрайенвальде.
Что касается солдат немецкой армии, я не припомню за два года службы никаких «братских» отношений, никакого сотрудничества. Наверное, офицеры обеих стран встречались между собой, но я этого не знаю. Другое дело, что к нам в полк приезжали местные молодежные самодеятельные коллективы, которые выступали для нас. Запомнилось, как немецкие школьницы надували щёки, играя польки и вальсы на духовых инструментах. В моей прежней жизни я такого не видел. Думал, что духовой оркестр – это дело исключительно мужское, маршевое, торжественное.
Самое главное, что интересовало меня в Бад-Фрайенвальде – это облик города и облик его жителей. Заграничная жизнь явно отличалась от нашей советской – поэтому она и была интересна. Разговаривать мне ни с кем не приходилось, я не знал немецкого, и выучить его во время службы солдату было почти невозможно. Но у меня был фотоаппарат. И я щёлкал всё, что попадалось в поле зрения. Плёнку, конечно, приходилось экономить. Поэтому фотографий получилось не так много.
Хорошо помню: главное, что меня интересовало в Бад-Фрайенвальде – это сам облик «заграничного» города и его жителей. Здешняя жизнь слишком отличалась он советской – поэтому она и была интересной. К сожалению, разговаривать ни с кем не приходилось, я не знал немецкого, а выучить его во время службы солдату было невозможно. Но у меня был фотоаппарат. И я щёлкал всё, что попадалось в поле зрения.
Жители Бад-Фрайенвальде были в большинстве своём приветливы и открыты. Мама с ребёнком не опасалась остановиться, чтобы, улыбаясь, попозировать мне для фотографии. Однажды я посадил гулявшего с одногодками мальчишку к себе на плечи, надел на него фуражку, и мы позировали моему товарищу с фотоаппаратом. Было ясно, что родители не предупреждали детей: мол, держитесь подальше от советских солдат. На одной из улиц мои друзья, с которыми мы вышли в город – прогуляться, посмотреть на витрины и помечтать о том, как уже совсем скоро снимем с себя военную форму – сфотографировались на фоне красивой виллы. Она мне показалась похожей на дома в сказках Андерсена. Так она и запомнилась мне – как сказочный образ, бесконечно далёкий не только от образа солдатской казармы, но и от образа московских домов в районе, где я жил. (И вот теперь я «повторил» тот снимок, см. фото.)
Был и другой опыт. Я ехал на учения и сфотографировал крестьянина, ехавшего в телеге, которую тянула лошадь. Он заметил меня и двумя пальцами показал на шею. Я это понял так: вы нам уже надоели по самое горло.
Последний главком ЗГВ генерал-полковник Матвей Бурлаков:
В Восточной Германии Советский Союз обладал наиболее развитой инфраструктурой среди всех социалистических стран. В разговоре со мной Горбачев предположил, что наша недвижимость оценивается в 30 миллиардов западногерманских марок. Колоссальная цифра, хотя полностью ее никто никогда не уточнял.
Но с другой стороны - ничего удивительного. Группа войск располагалась в 777 военных городках. В них насчитывалось 36.290 зданий и сооружений. Более 21 тысячи объектов были построены на средства Советского Союза. Текущая стоимость недвижимости, являющейся собственностью СССР, составляла около десяти с половиной миллиардов марок.
В ходе реализации нашей недвижимости часто возникали конфликтные, а порой и тупиковые ситуации. По кабальному соглашению реализация всего имущества группы была поручена министерству финансов Германии. Вполне естественно, что немцы не были заинтересованы в выгодной продаже наших объектов.
Москва же в лице Горбачева и Ельцина не проявила должной политической воли в этом вопросе. А ведь за объединение Германии и вывод войск немцы были готовы выложить десятки миллиардов в валюте. Но Горбачев довольствовался 12 миллиардами "отступных". Ельцину за ускорение вывода ЗГВ хватило 500 миллионов долларов.
По межгосударственным соглашениям от 16 декабря 1992 года вся недвижимость России в ЗГВ перешла в собственность Германии. Таким образом, всю нашу недвижимость немцам практически подарили. Зато средства массовой информации Германии подвергли нас жесткой критике за то, что мы разбирали сборно-разборные строения для дальнейшей транспортировки в Россию.
Сам Михаил Сергеевич добился мировой популярности благодаря тому, что в угоду внешнеполитическим дивидендам забыл о внутренних проблемах страны. Ради дружеских улыбок западного обывателя и прозвища Горби он махнул рукой на интересы страны.
С не меньшим цинизмом аналогичную политику продолжил и Борис Ельцин. В угоду своему другу канцлеру Германии Гельмуту Колю он на четыре месяца сократил и без того немыслимый срок вывода наших войск. Мы вынужденно выводили соединения и части в чистое поле, так как большинство военной инфраструктуры Советского Союза было сосредоточено в приграничных районах - на Украине, в Белоруссии и Прибалтике.
Те же американцы выводили свои войска только после того, как для них были созданы соответствующие условия. В 1992 году с территории Германии на родину уходил 7-й американский корпус. Янки возвращались домой без особых проблем, в хорошем расположении духа, счастливые и довольные.
Не хочу огульно обвинять целые народы и навешивать ярлыки, но новые "демократические" правители Польши и Чехословакии решили за счет выводимых из Германии войск поправить свои финансовые дела.
К примеру, в Польше руководство "Солидарности" потребовало отремонтировать мосты, по которым должны были двигаться наши эшелоны. Варшава предъявила нам поистине кабальные, явно невыполнимые требования по оплате. Проезд каждой оси железнодорожного вагона по территории страны был оценен в четыре тысячи западногерманских марок. Разумеется, ЗГВ такими финансами для оплаты перевозок не располагала. Немецкая же сторона на покрытие наших транспортных расходов выделила всего 1 миллиард марок. Остался один путь - морем.
Западную группу окружили сотни различных фирм и фирмочек, хозяева которых находились в Москве, Бонне и Берлине и занимали отнюдь не последние должности. Нам предлагали приобрести по астрономическим ценам продовольствие, топливо и другие материальные средства. В феврале 1991 года мы узнали, что не получим денег из 2,5 млрд. беспроцентного кредита, выделенного Германией. Пришлось экономить буквально на всем.
Бад-Заров: лечение, оздоровление, медицина, бальнеотерапия. Информация о медицинских центрах и санаториях Бад-Зарова. Отзывы туристов о Бад-Зарове.
Коммуна Бад-Заров живописно расположилась на берегу крупнейшего в Бранденбурге озера Шармютцель. Сосновые леса, холмы, обилие минеральных источников и близость к Берлину (до него всего 70 км) сделали это место популярным курортом - и первым в столичном регионе. Целебный воздух Бад-Зарова в свое время оценили Теодор Фонтане и Максим Горький, частенько навещавшие этот озерный край. Во времена ГДР в поселке находилась военная часть, и простым смертным доступ сюда был закрыт. Зато после объединения Германии как грибы начали появляться отели, клиники и, конечно, термы. Именно минеральные источники привлекают сюда большую часть туристов.
Как добраться до Бад-Зарова
Бад-Заров расположен недалеко от Берлина . Большинство самолетов из Москвы приземляются в аэропорту Шёнефельд , рядом с терминалом которого расположена одноименная ж/д станция. Каждые 30 минут с нее отправляется поезд на вокзал Берлин-Остбанхоф (время в пути 15 минут). На нем нужно пересесть на состав до Шпрее (каждые 30 минут, в дороге 35 минут). В Шпрее - последняя пересадка. До Бад-Зарова отсюда всего 15 минут езды, поезда ходят раз в час. Уточнить расписание и купить билеты можно на оф. сайте перевозчика (на англ).
Поиск авиабилетов в город Берлин (ближайший а/п к Бад-Зарову)
Транспорт
В Бад-Зарове нет общественного транспорта. Большинство горожан и туристов ходят пешком или ездят на велосипедах, благо в поселке нет проблем с арендой байков - их можно взять в прокатных конторах и гостиницах. Такси лучше вызывать заранее. Парковки бесплатные, есть несколько крупных стоянок.
Лечение в Бад-Зарове
Лечебно-профилактические процедуры в Бад-Зарове - это чаще всего грязевые и термально-соляные программы. Лучше всего здесь справляются с нарушениями обмена веществ, сердечно-сосудистыми и неврологическими заболеваниями, кожными и ревматическими болезнями. За лечебную профилактику и реабилитацию в Бад-Зарове отвечают термальный комплекс SaarowThermeе (Ам Курпарк, 1), оснащенный курзалом, 5 бассейнами, наполненными минеральной водой с температурой +34 °C, фитнес-центром, банями и спа-салоном, а также центр для беременных и несколько клиник, специализирующихся на гомеопатии и китайской медицине.
Отели Бад-Зарова
Варианты проживания в Бад-Зарове представлены гостиницами разного уровня, пансионатами, апартаментами и виллами. Стандартный номер в четырехзвездочном отеле обойдется в 130 EUR в сутки. В эту сумму входит завтрак и доступ в спа-зону. Более простые гостиницы стоят 80-90 EUR с завтраком, примерно в такую же сумму обойдутся и гестхаусы. Апартаменты можно найти и за 60-85 EUR. Хостелов нет. Цены на странице указаны на октябрь 2018 г.
Кафе и рестораны
В Бад-Зарове отличный выбор ресторанов, среди них даже два мишленовских. Не стоит упускать возможность отведать блюда от именитых шефов, дегустационные сеты стоят всего от 30 EUR на человека. Нет недостатка и в обычных кафе и ресторанах. Цены - не по-курортному умеренные, плотный ужин обойдется в пределах 40-45 EUR на двоих. Преобладает традиционная немецкая кухня - с жирными блюдами из свинины, картофельными супами и свежей рыбой из Шармютцеля. Классического фастфуда с бургерами в городе нет, быстро перекусить можно в пекарнях и кофейнях.
Развлечения, экскурсии и достопримечательности
В Бад-Зарове практически нет достопримечательностей в привычном смысле этого слова. Главные точки притяжения - озеро Шармютцель и расположенные на его берегу термы. Одно из самых популярных развлечений - поход на каноэ по рекам Шпрее и Даме. Во время рассчитанного на новичков тура продолжительностью 7 дней участники преодолевают 170 км водных путей, пролегающих через природный парк «Даме-Хайдезеен», посещают замок Бесков, исторический центр города Фюрстенвальде, дворцы Кёнигс-Вустерхаузен и Прирос, каскад дамб в Меркиш-Буххольце. Приобрести тур можно в местном туристическом центре на Ульменштрассе, 15. Тем, кто предпочитает более расслабленный вариант отдыха, стоит взять экскурсию по Шармютцелю и Даме на теплоходе. Поход под названием «У ворот Берлина» длится два дня. А можно устроить небольшую прогулку под парусом - на берегу Шармютцеля несколько яхт-клубов.
В самом поселке тоже есть, на что посмотреть. Например, курпарк (Ам Курпарк) - идеальное место для уединения. Аккуратно постриженные газоны и ровные аллеи разбавлены многочисленными беседками, бельведерами и остатками крепостных рвов.
Известный ландшафтный архитектор Людвиг Лессер спроектировал парк таким образом, чтобы посетитель по время спуска по каскадам извилистых дорожек словно готовился к встрече с гладью озера Шармютцель.
Еще одно интересное место - Дом Максима Горького (Ульменштрассе, 9). Писатель отдыхал здесь в 1920-х гг. и спустя 10 лет вдохновленный романтическими приключениями, постигшими его в Бад-Зарове, написал рассказ «О первой любви». Здание серьезно пострадало во время еврейских погромов 1938 г. и было восстановлено только в 1972 г. Сегодня в Доме Горького открыт гестхаус.
Берлин и Восточная Германия
- Где остановиться: В отелях любой «звёздности» и ценовой политики Берлина , вблизи достопримечательностей или на бюджетных окраинах. Выбор гостиниц в Бранденбурге и Потсдаме ничуть не меньше, кроме того, здесь чудесная природа и около 500 дворцов и усадеб в окрестностях. Всем, чья душа неравнодушна к прекрасному, понравится «немецкая Флоренция» -
Загрузка...